Алёна Волгина: Дорога до Белой башни

Когда после ужина его попутчики разбрелись по комнатам, Аларик решил наведаться на задний двор и выместить раздражение на куче чурбаков, которые надлежало превратить в аккуратные поленья. Кроме того, отсюда открывался прекрасный вид на крыльцо. Правда, уже стемнело, но глазам кьяри это не помеха. Компанию ему составил толстый хозяйкин кот, который, узрев в своих владениях чужака, тут же заявил свои права на поленницу. Аларик ему улыбнулся — кот повернулся спиной и занялся вечерним туалетом. Никто, кроме котов, не способен выразить спиной такой широкий спектр эмоций. Данный экземпляр излучал ледяное безразличие с капелькой презрения. Он делал это обстоятельно и со вкусом в течение всего времени, пока Аларик занимался дровами. Их долгий безмолвный тет-а-тет прервала Эринна, выглянувшая на крыльцо.

— А ещё говорят, что все коты испытывают необъяснимую симпатию к кьяри, — пошутила девушка.

— Обычно да. Жаль, в Лабрисе они не живут. — В Лабрисе, этом лабиринте крошечных плато и бездонных ущелий, даже мыши были сплошь летучими. Чтобы выжить там, котам пришлось бы отрастить крылья.

— Разминаешься? — спросила девушка, подбирая наколотые дрова. Аларик усмехнулся.

— А как я ещё могу доказать нашей почтенной хозяйке, что я не переодетая девица… — хха! — и не собираюсь вот-вот испустить дух от истощения, — кьяри смачно расколол ещё один чурбак.

— Мог бы ей просто улыбнуться. Такой широкой дружеской улыбкой, как ты умеешь.

— И в худшем случае мы остались бы без ночлега. А в лучшем, в ближайшие пару дней здесь только и разговоров было бы, что о нас. Кьяри — приметные попутчики… Скажи, тебе не встречался в пути один тип: длинный, весь какой-то серый, голос хриплый, будто простуженный, кутается в плащ. Я видел его в Терране. А полчаса назад он заходил сюда. И очень быстро уехал.

Девушка заметно напряглась. Аккуратно переложила дрова в поленницу и обернулась к нему:

— Встретимся наверху. Надо кое-что обсудить.

Финик думал, что самым занятным предметом обстановки в этом богато обставленном кабинете были часы. Круглый циферблат покоился на резной подставке, похожей на львиные лапы, подставка покрыта чёрным лаком, резные стрелки мерно отсчитывали секунды. Лучше сосредоточиться на стрелках, глядеть на них куда приятнее, чем на хозяина всей этой роскоши. Главное — гнать подальше мысль, что по прихоти сидящего напротив блестящего аристократа каждая секунда может стать для него, Финика, последней.

— Говоришь, кучка альтийцев направляется прямиком в Серентис? Интересно, — вельможа откинулся на спинку кресла, улыбнулся, блеснув клыками. Его собеседник наоборот вытянулся в струнку, чувствуя, как по спине сбегает струйка пота.

Этот хрупкий, невысокий, разряженный в пух и прах господин казался Финику опаснее гремучей змеи. По его внешности и не подумаешь, что это сам лорд Файерс, глава одного из сильнейших кланов кьяри! Лёгкая добыча, — подмигнул тогда Финику Хрипач, когда они на свою беду пересеклись с этим чертовым кьяри в Саммере. Подмигнул — а через пять минут уже валялся с проломленной башкой на мостовой, заодно с другим своим подельником. Кто же знал, что тросточка, на которую картинно опирался подгулявший аристократик, окажется таким грозным оружием, а в тонких запястьях таится такая нечеловеческая сила. Финик был ещё зелёным, стоял на стрёме, в потасовке — вернее сказать, избиении — участия не принимал, потому и остался жив. Был он на побегушках у Хрипача, теперь вот у кьяри. Иногда новый хозяин ему даже нравился. Нравилось его умное лицо с карими живыми глазами, умение быстро разложить по полочкам любую ситуацию и щедрая оплата. Но этот постоянный страх… чертовы кьяри, чтоб их! Финик поспешно загасил в себе эту мысль. Кто знает, вдруг они умеют читать мысли?

— Ты хорошо поработал, человек, — Файерс бросил монету своему осведомителю. Тот ловко поймал её на лету. Кьяри легко поднялся и дважды хлопнул в ладони.

Финик даже моргнуть не успел, как он оказался рядом:

— Надеюсь, ты и дальше не разочаруешь меня, — произнёс кьяри, одарив человека очередной улыбкой, от которой тот покрылся мурашками с головы до ног.

В дверях бесшумно возник слуга.

— Проводи нашего гостя, — сказал мастер Файерс, — и возвращайся сюда.

В ожидании слуги Файерс прошёлся по комнате, поморщился, распахнул окно. Запах человеческого страха был невыносимо резким. А что делать! Либо жадность, либо страх, а лучше и то, и другое — вот ключ к управлению людьми. Более благородные чувства встречаются настолько редко, что лучше уж вовсе на них не рассчитывать. Впрочем, этот испорченный юноша с бегающими глазками и жадным ртом ему наскучил. Сплавить его охотникам, что ли… пусть позабавятся.