Роман Афанасьев - Знак чудовища

— Что?

— Они будут гордиться мной. Хвастать соседям, что их тан не такой, как все.

— Постой, а как же маги? Не боишься, что за тобой придут?

— Нет. Настоящие кудесники живут далеко, в наших краях и травник — редкость. А с заезжими я справлюсь. Да и никто не потащится в эту глушь. Сам посуди: в чужие дела не лезу, сижу в деревне — кому я нужен?

— А наемники?

Сигмон нахмурился, губы сжались в тонкую полоску. Воспоминания были не из приятных. И хуже всего было то, что они в любой момент грозили обернуться явью. Наемников в замке Нотхейма удалось уничтожить, но среди них не было человека, закованного в железо. И тан был уверен, что им еще предстоит встретиться.

— Настоящая загадка, — сказал Сигмон. — Сколько городов мы прошли? Сколько людей опросили? А никто не слышал о них. Так и не узнали, откуда они появились, чего хотели. Не помогли ни твои знакомства, ни золото барона. Быть может, те, что пришли к Нотхейму, — последние?

— Сомневаюсь, — отозвался алхимик. — Вспомни воина в шлеме. Меня до сих пор дрожь пробирает Он не мог погибнуть в Гаррене.

— Да. Его сложно забыть. Но тут мой родной дом, тут меня никто не достанет. У меня есть воинство — с лопатами, граблями и вилами. Не смейся, Рон. Ты не видел, что это такое — разозленные крестьяне. Они штурмом берут города, и армии склоняются перед их гневом. Если кто-то чужой придет сюда с дурными намерениями, он за это поплатится. Конечно, если врагов будет много… Но не пойдет же король войной на мелкого тана из восточного герцогства?

— Ладно, — усмехнулся алхимик. — Пусть так. Значит, решил залечь в берлогу, как медведь?

— Может быть. Как раз зима на носу. Пора отлежаться, подлечиться и, наконец, выспаться.

— Надолго ли тебя хватит?

— Не знаю. Рон. Сейчас мне нужно немного отдохнуть. Привыкнуть к самому себе. Никак не могу поверить, что бег наперегонки с этой проклятой шкурой окончен. Что не надо бежать, прятаться, нестись сломя голову по городам и весям, спасая жизнь. Только здесь можно хоть немного расслабиться. Тут я чувствую себя в безопасности.

— А как же Арли? — напрямую спросил алхимик.

— Не знаю, — честно признался Сигмон. — У меня нет от нее вестей. И мы такие разные, что мне иногда даже страшно думать об этом. О том, как она живет, что именно ей нужно. Никак не могу представить ее рядом — в моем доме. В нашем человеческом мире. И такая тоска накатывает, хоть в петлю. А мне иногда хочется броситься обратно в Дарелен. В тот мрачный замок. Забрать ее оттуда, увезти с собой, прочь от этого гадкого места, пропитанного запахом тлена и крови.

— Прекрати, — буркнул Рон. — От твоих рассказов мне кажется, что я чую мерзкий запах костра, на котором поджаривают колдунов.

— Запах? — удивился Сигмон и вдруг понял, что его беспокоило.

Он осадил коня, втянул носом воздух и выругался.

Из леса пахло дымом и паленой шерстью. Дождь прибивал запах к земле, не давал ему растечься по округе, но Сигмон все равно почуял его. В нем чудился тот самый мерзкий оттенок, что заметил даже Рон, — запах сгоревшей плоти. Не жареного мяса, а именно горелой человеческой плоти — сладковатый, тягучий и на удивление тошнотворный.

— Деревня, — бросил тан. — Проклятие! Рон, это горит деревня!

Тан вонзил шпоры в бока вороного, и тот встал на дыбы. Звездочка Рона шарахнулась в сторону и заплясала по грязной обочине.

— Сигмон! — крикнул алхимик. — Сигмон!

Но ла Тойя не обратил внимания на его крик. Он был уже далеко отсюда — там, в деревне, где пылали дома. Ворон с места взял в галоп, и комья грязи полетели из-под копыт.

— Вот дерьмо! — с отчаянием крикнул Рон. — Подожди меня! Подожди!

Но Сигмон даже не обернулся. Он снова чуял запах смерти — здесь, в своем доме, который он считал надежным убежищем. Он думал, что все испытания позади. Здесь он хотел найти только тишину и покой. И вот… Тан знал, что это не просто пожар. Это — дело рук человеческих, это не случайность. Беспокойство повисло над дорогой зыбким маревом, и Сигмон признался себе, что давно его ощутил. Просто гнал прочь дурные предчувствия, не решаясь быть честным даже с самим собой. Но что-то должно было случиться. Уже случилось. Он чувствовал это и продолжал терзать шпорами бока вороного, что стрелой несся по лесной дороге.

После ельника, на пригорке, Сигмон осадил коня. Отсюда хорошо был виден холм и деревня у его подножия. Два бревенчатых дома, стоявших у окраины, отчаянно дымили. Дождь намочил крыши, и потому огонь горел внутри. Сизые клубы дыма тяжело выползали из окон и тут же, прибитые моросью, опускались к земле.