Роман Афанасьев - Знак чудовища

Сигмон вздохнул, натянул сапоги, проверил, хорошо ли ходит в ножнах меч, и подошел к прогалине, нарочито не торопясь, основательно, чтобы не пропустить ни единой отметины. Присел на корточки, рассматривая примятые стебли, что уже начинали подниматься. Здесь кто-то лежал — и недавно. Зверь или человек — Сигмон не мог сказать. Вот барон Нотхейм наверняка бы дал точный ответ. Пощупал бы траву, обнюхал, попробовал на зуб и выдал бы: кто лежал и куда потом подался. Впервые в жизни тан пожалел, что не увлекался охотой и что следопыт из него никудышный. Но одно он знал наверняка — след свежий, и кто бы тут ни был, ушел он недалеко. И нагнать его будет просто: в заросли уходила полоса мятой травы. Оставалось только узнать, куда ведет след.

Это было легко: тан просто шел по следу, как по тропинке, и вскоре вышел к долине, раскинувшейся между двух заросших лесом вершин.

Долина оказалась невелика. Большую ее часть занимало прекрасное озеро с прозрачной, словно горный воздух, водой. На каменистом дне был виден каждый камушек. Со всех сторон озеро окружал лес, деревья стояли у самого берега и кое-где даже купали длинные ветви в зеркальной ряби.

В одном месте лес отступал к вершинам, уступая место зеленой траве, что спускалась прямо к воде. Именно там и стоял дом. Вернее, простая хижина: стены из плетеных ветвей густо обмазаны глиной, узкое окно, на двери колышется дырявый полог, сделанный из старого одеяла. Остроконечная крыша завалена снопами сухой травы. Жилище дикаря. Или отшельника.

Рассматривая дом, Сигмон поймал себя на мысли, что зимой в нем должно быть ужасно холодно. И сразу подумал, что здесь, на юге, зимы вовсе не такие, как на его родине. Наверняка они мягкие, теплые и совсем без снега.

В единственном окне, узком, как бойница, мелькнуло белое пятно, и Сигмон отбросил глупые мысли. Стало жарко, воротник душил, дыхание сбилось: отшельник здесь, он никуда не делся. И если он сможет помочь?…

Тан расстегнул ворот, поправил сумку с заметками Леггера и двинулся к хижине, прямо по берегу, мимо искристых вод озера. Больше в окне никто не показывался, но с каждым шагом сердце тана билось все быстрее. Он ждал и надеялся, он молил всех известных ему богов о помощи. На этот раз ему должно было повезти. Должно.

Перед самым домом, на вытоптанной траве, валялось несколько бревен. В одном, самом большом, торчал огромный топор. Проходя мимо, тан задержался и взглянул на отполированную до блеска рукоять. Отшельник, и правда, жил здесь очень долго. Словно отзываясь на его мысли, дырявый полог откинулся в сторону, и на пороге хижины появился старик. Он был худ, как щепка, и темен ликом, словно высох на солнце. Обветренное лицо обрамляла седая нестриженая борода, свисавшая до пояса, а волосы, выбеленные старостью и солнцем, рассыпались по плечам. Но из-под мохнатых бровей на тана смотрели небесно-голубые глаза. Молодые, полные жизни глаза мага.

Сигмон, шагнувший было вперед, отшатнулся, словно старик ударил его взглядом, и потянулся к мечу. На него смотрел маг, самый сильный из тех, что встречались тану. И не просто смотрел: он изучал гостя, срывая взглядом покровы с его души, выворачивая наизнанку. Тан затрепетал, как мотылек на булавке, и понял, что не может даже шевельнуть рукой. Маг держал его взглядом — крепко, уверенно, со знанием дела — и продолжал выворачивать наизнанку, проникая в самые потаенные уголки сознания, добираясь до самых сокровенных мыслей… Это и стало его ошибкой.

Когда он коснулся зверя, таившегося внутри Сигмона, тот взревел и отбросил силу мага прочь, так же, как отбрасывал силу вампиров. Старик вздрогнул, прищурился, стараясь сохранить волшебство, но опоздал. Зверь освободил Сигмона от чар мага. Тан вздрогнул, потянул меч из ножен — и тотчас с пальцев мага сорвалась ослепительная молния.

Сигмон вскинул клинок, ловя смертоносное сияние острием, — и металл полыхнул голубым огнем. Эльфийский меч не подвел — молния винтом скользнула по клинку, споткнулась о гарду и с треском ударила в землю. Пальцы, сжимавшие рукоять, онемели, но Сигмон не успел этому удивиться: он бросился в сторону, уходя от второй молнии. И вовремя: кувыркнувшись по траве, он услышал над головой зловещий треск. Поднимаясь, тан ухватил подвернувшийся под руку топор, развернулся, с размаху швырнул его в мага и снова отпрыгнул в сторону.

Маг остался на месте. Сам он не шевелился, зато сухие ладони плели в воздухе невидимую паутину — быстро и ловко. Топор, не долетев до старика, свернул в сторону и ухнул в стену дома. Сигмон, не давая магу опомниться, подхватил полено и отправил вслед за топором. Старик взмахнул рукой — и деревяшка вернулась к тану, едва не разбив голову. Сигмон едва успел отбить полено мечом и тут же принял на клинок еще одну молнию. Потом метнулся к магу, понимая, что теперь спасет только скорость — дикая звериная скорость. Но старик вскинул руки, и тан взмыл в воздух, как лист, подхваченный ветром. Кувыркнувшись через голову, Сигмон со всего маха рухнул на соломенную крышу, пробил ее насквозь и хлопнулся спиной о земляной пол. Сверху сухим водопадом посыпалась грязная солома.