Анна Йоль - Травница

Тут вставил уже свои пять копеек и Илкей:

— А я ухаживал за тобой! Подарки носил. — Губы надул, подбородок выпятил, весь такой обиженный и надменный. На фоне «сердечного приступа» (или даже «предсмертного») его тётки, выглядело это всё как-то жалко. Ему ещё учится и учиться.

Ноя забыла упомянуть моего самого любимого Халвена. Он по-барски восседал за столом: спину откинул, нога на ноге, презрительный взгляд, манерное чаепитие. Он только что мизинец не оттопыривает. Его слов я не была достойна.

Поносили меня, на чём свет стоит добрые десять минут. Как говорится, дала людям возможность выговориться, но, увы, мне пора в новый дом — обустраивать там все. И больше не обращая внимания на отличную инсценировку инфаркта в домашних условиях, пошла на выход.

Но Труда в мгновения ока ожила и кинулась преграждать мне путь:

— Не пущу, пока все не отработаешь! — шипела она. Я попыталась её обойти и тут она на меня замахнулась. Когда я рефлекторно её оттолкнула — разразился ад.

— Вы видели?! ВИДЕЛИ?! ОНА УДАРИЛА МЕНЯ! — истерично вопила Труда. Тут терпение бы лопнуло, даже у святого, так что я не сдержалась и рявкнула на неё:

— Заткнись! — она застыла и выпучила на меня глаза. Воспользовавшись этим замешательством, я спокойно, но твёрдо продолжила, — первое, я ничего не должна.

Взмахом руки я прервала попытку блондинки открыть рот.

— Я знаю, что вы обманули меня, как минимум, на 60 золотых. Я знаю, что ты давала мне за припарки и мази пол сребника, когда продавала по золотому.

Вся ретивость тут же сошла с Труды, и она удивлённо ойкнула. Следующим на очереди был её племянник:

— И про тебя, женишок, я всё знаю. И конфеты твои приворожённые я козе соседской скормила.

Леденцы, которые мне так любезно таскал Илкей, были «заворожены». Нет, он не читал над карамелью молитву, окропляя своей кровью — просто напичкал наркотической травой. Мне тогда сразу ударил резкий запах в нос, но потом я как-то отвлеклась от этого. Когда Укко подтвердил мои мысли, сказав, что от карамели несёт дурманом. Я ему в тот же день сварила две крынки того кваса.

А конфету, как вещественное доказательство, я отнесла Тиве за советом. И довольно долго промучившись с ней (мы её расплавили) решили, что это либо действительно отвар из Дурмана или заварка семян Ипомеи. Они оба дешёвые, безвкусные и сильнодействующие. Под их воздействием ходишь весьма радостным со свинцовой головой, послушным как тряпичная кукла и завышенным либидо. Надо было видеть соседскую козу и как она рвалась к Илкею. Боги, как он забавно улепётывал от неё каждый раз, ведь коза была в половину него и была грозной, настойчивой поклонницей. Но на второй день мне было так жалко животное и совестно, что приготовила для неё противоядие. Как вовремя я насторожилась и перестала «есть из их рук».

Теперь возмущаться больше никто не хотел: блондинка молчала, выражение лица у неё было такое сердито-осиное: искусаю — покусаю, а её племянник стоял красный и сникший. И непонятно — из-за того, что план не выгорел или из-за козы расстроился.

И вот настало самое лучшее время картинно уходить в закат, но…

— Ты мои ноги должна исцеловать за то, что я в поле тебя не бросил. — тут даже не стоит объяснять, чей едкий заносчивый голос это был. — Без моей жены — ты бы девкой продажной была. Да и не самой годной, с такой-то рожей.

Он говорил медленно: его маслянистый голос растягивал слова, словно яд выливал. Он делал акцент на самых «обидных». Но меня это не задевало. Нисколько — я же под чаем. Да и цену я себе знаю, так что проститутка из меня вышла бы довольно востребованная. Я, конечно же, имею в виду внешность, да.

А в остальном он прав — без них я бы и недели не протянула, но и в благодарность от меня они получили достаточно. Расстаться бы нам полюбовно, но такие как они не умеют так. Для них существует свой мир, в котором они замечательные, а остальные холуи, которыми можно пользоваться. И не дай боже у кого-то что-то лучше! Громче всех будут обвинять в нечестности и гнилости.

Не обращая внимания на Халвена, хотела было уже уйти, но с щелчком двери, когда я её открыла, во мне также что-то «щёлкнуло»:

— Да ты прав. — Просто соглашаюсь я и разворачиваюсь лицом к Халвену. Откинув голову, наблюдаю, как по его роже расползается самодовольная улыбка. Прослеживаю за тем, как он отпивает большой глоток чая и отодвигает чашку от себя. Идеально.

— Халвен, — я игриво ему улыбаюсь и впервые называю по имени. Это его обескураживает и, потеряв контроль над собой, он удивлённо дёргает бровями и слегка подаётся вперёд. Но потом резко сводит их и складывает руки в замок. — Я в твой чай настойку из Пьяного Матроса добавила.