Анна Сазонова: Тайны Чернолесья. Пробуждение

Он очень хорошо помнил тот день в прошлом году, когда ездил по поручению отца в Башанг, ставший одним из самых хороших дней в этой варварской стране. В Картерге, случайно проходя мимо лавки торговца тканями, вдруг увидел отрез шелка. Ему сразу пришло в голову, что этот темно-синий цвет очень подойдет к Лесиным глазам, и он не раздумывая, повинуясь порыву, выложил за него хитрому арамайцу маленькое состояние, невзирая на уговоры сопровождавшего его Теольдия. А затем, под ворчание друга, заплатил еще чуть ли не столько же, только за возможность вывоза драгоценного шелка из Башанга, отдав практически все наличные деньги. Никогда не отличавшийся благоразумием Тей, только головой качал, бурча что-то об экономии, а Кассий, который всегда в Башанге, этой стране узаконенного рабства, чувствовал себя угнетенно, улыбался и был счастлив одним только воспоминанием о Чернолесьи и прошлом отпуске.

Он вернулся в Эдельвию и еле дождался того момента, когда наконец сможет поехать в Чернолесье. Политические поручения отца не позволили ему вырваться к друзьям ни летом, ни осенью, и Кассий с удивлением понял, что скучает. Нет, бесконечная дорога по-прежнему нравилась ему, но где-то в глубине души жила радость от того, что ему есть куда вернуться. Что его ждут. Не важного гостя, не Барда, не княжеского шпиона со сведениями, и не доверенное лицо Эдельвийского князя, а именно его, Кассия, просто потому, что хотят видеть.

В первый же момент, как увидел ее, сидящую за книгой у стола, он отметил, как она изменилась. За эти четыре года она превратилась из ребенка в девушку. Ее волнение и некоторую неловкость он списал на ожидание отъезда и грядущих перемен. Подаренная Лесе тем же вечером ткань, почти разорившая его в Башанге, как он и думал, не произвела на девушку впечатления, зато врученный меч привел в полный восторг. Ему нравилось баловать ее и смотреть, как она радуется. При этом какое-то теплое чувство рождалось в груди, о котором он не хотел размышлять. Оно просто было и все.

Сейчас, сидя в темной комнате дворца, он вспоминал те летние дни с нежностью и сожалением, видя незаметные тогда ему знаки зарождавшегося чувства. Если бы он мог хотя бы подумать о таком, если бы понял… то что? Что бы он сделал тогда? Изменил бы что-нибудь? Захотел бы изменить? На следующий день они фехтовали вместе. Он проверял, как девушка тренировалась без него, и остался вполне доволен результатом. Держалась она вполне достойно, хоть под конец, не выдержав темпа, бессильно упала на траву, задыхаясь и хохоча, а он подал ей руку, чтоб помочь подняться. Они замерли, охваченные непонятным чувством, боясь лишним жестом спугнуть это мгновение. Только легкий ветерок трепал прядь волос, которую Касс смахнул с ее лица, заправив за ухо. Видий, позвав их к столу, нарушил очарование момента. Воин сам не понял, что это было, но с этого дня почему-то смотрел на Лесю как-то по-новому. Но даже тогда ему в голову не приходило, какие бури бушуют в ее душе.

И даже там, по дороге в Вейст, когда ее слова о любви буквально ударили по его сердцу, он был благодарен напавшим так вовремя разбойникам, избавившим его от необходимости объяснений с ней, и предпочел более не возвращаться к этому вопросу.

Мужчина снова сжал в ладонях бокал, согревая холодное стекло руками. Он не видел стен кабинета, не обращал внимания на то, что уже совсем стемнело и в окно проникает только свет фонаря стоящего в придворцовом парке. Перед его глазами сейчас был летний лес и девушка, сумевшая так глубоко проникнуть во тьму его души.

Как и когда его жизнь превратилась в то, чем он живет сейчас? Ведь в юности он тоже мечтал о любви, но видимо жажда приключений все-таки была сильнее. После истории с принцессой Стасией он несколько раз мог бы найти себе супругу, легко и не особенно утруждаясь. И все было бы как принято в среде столичной аристократии — брак по расчету, наследники… он даже, наверное, смог бы найти то, что можно передать в наследство. Не бродить по дорогам Эдельвии и сопредельных стран, а наживать состояние. Имея его возможности и связи это было бы нетрудно. Но он не хотел, а отец не настаивал. Хотя князю поступали предложения о возможном союзе, и Кассий знал об этом.

Леся совсем не похожа на ту, его юношескую любовь. Совсем другая. Стасия была женственна и робка, как нежная садовая лилия, выращенная в любви и заботе. Судьба сломала ее жизнь одним порывом холодного ветра. А он, влюбленный мальчишка, ничего не смог сделать для ее спасения. Леся же, как скромный полевой цветок. Не такая яркая и приметная, но зато устойчива к внешнему миру. Это увлечение им пройдет, как любое первое чувство, как прошла его любовь к Стасии, превратившись в воспоминания, волею обстоятельств, сдобренные чувством вины. Просто в ее жизни было слишком мало света, и она выбрала своим солнцем первого, кто отнесся к ней по-доброму.