Мария Крайнова - Фениксова песнь (СИ)

"Ну мы и идиоты", - подумал я. А вслух сказал:

- Большое тебе спасибо. Теперь ты можешь отправляться спать.

- Я вс-с-се равно с-с-скоро прос-с-снусь, - ответила женщина, отпуская мою ладонь. Отвернувшись, она побрела обратно по руинам. Повелители проводили ее немного отстраненными взглядами, а потом по одному, пошатываясь, как в трансе, подошли ко мне. Тинхарт заглянул в дыру, опустил одну ногу на ступеньку. Убедившись, что она держит его вес, он встал на нее полностью и почесал затылок.

- Теперь все ясно.

- Что ясно? - растерялся я.

- Ты ничего не чувствуешь? - Граф перевел на меня взгляд. Его голос звучал немного хрипло. - Лестница защищена магией. Если бы не труп, мы бы ее не нашли. Так что ты вдвойне молодец, Хастрайн.

Я прислушался к своим ощущениям. Да, магия на ступенях была - но какая-то странная, размытая. Словно тот, кому она принадлежала, не хотел, чтобы его силы проявлялись слишком ярко, и максимально их гасил. Вдобавок ко всему он стер с магии свою личность, и ее можно было бы принять за природный источник, если бы она не находилась только на лестнице.

- Мне страшно туда спускаться, - тихо сказала Сима. - Такое чувство, что подняться обратно я не смогу.

- Сможешь, - уверенно сказал Шейн. Из всех повелителей только он выглядел невозмутимее Лефрансы. Остальным магия смерти явно не понравилась, хоть они и признавали, что ее использование было очень своевременным. - Но нам следует вести себя тихо. Тот, кто живет внизу, вряд ли будет рад гостям.

- Страшно или нет, а спускаться надо, - добавил Тинхарт.

И перешел на вторую ступеньку.

***

Я понял, что с лестницами сегодня не заладилось, когда насчитал двести тридцать восемь ступенек. Повелители приуныли, Град стенал о том, что ужасно устал и хочет спать. Это было забавно, поскольку я знал, что призраки спать не могут. Града это мало беспокоило, и его жалобы становились все печальнее и изощреннее. То он желал немедленно оказаться в кровати под балдахином, то жаждал подремать под солнцем на зеленом лугу, то просто ругался - и на нас, и на себя. На нас за то, что мы встряли в скверную историю и теперь вынуждены постоянно куда-то идти, а на себя за то, что не остался в дриадской долине. Правда, последние ругательства звучали вяло. Должно быть, призрак осознавал, что в компании Шеграны его ждала бы мучительная смерть от скуки.

Когда лестница закончилась, я мысленно вознес хвалу Аларне. Нерадостные мысли о том, что потом все равно придется подниматься обратно, я постарался отогнать. Ничего, может, нас сейчас всех убьют, и продолжения лестничной эпопеи вообще не будет. Нашу смерть воспоют в легендах и балладах, как смерть людей, которые предпочли вечный покой подъему в город мертвых после того, как с таким трудом достигли подземелий.

В подземельях, кстати, было на что посмотреть. Я думал, что окажусь в очередном коридоре с морем подсвечников, поэтому реальность стала для меня неожиданностью. Приятной или нет, определиться не получилось. Зал, в котором мы стояли, был лишен стен - их заменяли тяжелые решетки. Между прутьями ближайшей виднелась светлая полоса - человеческие кости. Вытянутая рука, сообразил я, подойдя поближе. Остальной скелет терялся во мраке, и я зажег зеленый магический огонек.

Зря. Потому что никакого скелета не было. Рука лежала на полу в гордом одиночестве, и у меня возникло впечатление, будто она сама, без тела, ползла по темнице, цепляясь за трещинки между камнями пола. Но выбраться все-таки не смогла. Может, оно и к лучшему - иначе она добралась бы до лестницы и бесславно умерла там от ужаса.

"Умерла. Рука", - скептически протянул мой внутренний голос. - "Знаешь, парень, у тебя большие проблемы с воображением. Оно какое-то дикое".

Я усмехнулся. Знаю. Но поделать с этим ничего не могу - воображение словно существует отдельно от меня, как независимая личность, периодически дающая о себе знать. Как и этот чертов слишком умный голос, впрочем.

- Хастрайн, чего ты там застрял? - окликнул меня Тинхарт. - Поторопись, будь так добр.

- Уже бегу, - буркнул я и поспешил присоединиться к повелителям.

Они благоразумно держались подальше от решеток. Оказавшись вдали от солнечного света, Лефранса снова сняла шлем и зорко огляделась по сторонам. Судя по тому, как изменилось выражение ее лица, останки человеческой руки были не худшей вещью, которую можно было увидеть в этом подземелье. Вампирше стало заметно не по себе. Взять себя в руки ей удалось попытки с третьей, но привычная насмешка, возникшая в ее глазах, показалась мне фальшивой.