Мария Крайнова - Фениксова песнь (СИ)

Вот как меня. Когда я подошел к маленькой, отделанной мелкими белыми камнями таверне, вышибала подозрительно сощурился, окинул взглядом подступающие к логову дома и нарочито грубо поинтересовался:

- Ты кто такой? Зачем приперся?

- Хочу поговорить с Крысом.

- А-а-а... - Вышибала огорченно поджал губы, но поспешил меня пропустить. - Тогда удачной сделки вам, господин.

Я вежливо поблагодарил и толкнул дверь. Она открылась тихо, но я все равно мгновенно завладел вниманием "посетителей". Один мужик, сидевший справа от меня, недвусмысленно вытащил из-за пояса ятаган, но я и бровью не повел.

Места в зале было много: обычно народ собирался к ночи. Те восемь человек, которые присутствовали, провели меня недобрыми взглядами. Я подошел к первому свободному столу, сел и поманил пальцем замершую у стойки разносчицу.

- Мне жаренную крысу, пожалуйста, - вежливо попросил я, делая вид, что не знаю, что означает произнесенная мной фраза.

- Ой, - облегченно улыбнулась разносчица, - Так вы не... - Она запнулась и махнула рукой: - Идемте, я провожу.

Я лениво поднялся, зыркнул на мужика с ятаганом и направился к девушке. Она поправила выбившуюся из-под повязки прядь волос, снова улыбнулась и повела меня к лестнице.

Крыс жил, ни в чем себе не отказывая: второй этаж сплошь устилали дорогие ковры. На стенах было так много картин, что начинало рябить в глазах, а по потолку вилась сложная золотистая резьба. Люстра представляла собой целую композицию из трех кругов, которые соединяла между собой блестящая синяя нить. Свечи, светло-желтые и тонкие, сейчас не горели: свет лился из распахнутых окон, которые я поначалу тоже принял за картины. Пожалуй, узнать их можно было только по легким голубым занавескам.

Повсюду стояла мебель. Несколько шкафов с посудой, мягкий диванчик, россыпь кресел, пуфиков и подушек. Я сел на диван, едва не утонув в его мягкой обивке, и благодушно проследил за тем, как девушка удаляется по коридору. Он был не менее роскошным, чем зал, но мне почему-то подумалось, что комната Крыса выглядит совсем иначе. А показная роскошь зала и коридора рассчитана на дураков, которые пользуются услугами воров впервые. Первое впечатление очень важно.

Разносчица вернулась быстро, пообещала, что "господин сейчас придет" и побежала по лестнице вниз. Я посмотрел ей вслед, задумчиво хмыкнул и попытался заинтересоваться картинами. Как назло, на них были исключительно пейзажи и натюрморты - то есть как раз то, чего мне и в жизни хватало. Я вполне мог показать художникам-пейзажистам такие места, от которых по-настоящему захватывает дух - вопрос только в том, отважатся ли они туда пойти. Ведь одно дело - спокойно рисовать берега рек, просторы степей или лесные опушки, и совсем другое - видеть камень-алтарь в самом сердце Леса Духов, или сидеть на плоском камне в центре русалочьего озера, или... я мечтательно улыбнулся. Не раз представлял себя художником, иногда даже всерьез пытался рисовать - но талант у меня отсутствовал напрочь. А как было бы здорово...

Низенькая толстая фигура Крыса показалась в конце коридора, и я тут же уделил ему все свое внимание. За главой Гильдии водилась плохая привычка незаметно обворовывать своих клиентов и возвращать украденное при прощании, - так сказать, наглядная демонстрация "чистой работы". Когда я обращался к Крысу в первый раз, он умудрился стащить у меня агшел. Снова позволять ему себя обокрасть я не собирался, а потому торопливо прочитал простенькое, но действенное заклинание поверхностного щита.

Когда Крыс вышел на свет, я с трудом сдержался, чтобы не присвистнуть. За то время, что я его не видел, мужчина окончательно облысел, и это поразило меня даже больше, чем отсутствие при нем оружия. Глава Гильдии кивнул мне, сел в кресло напротив и уставился на меня цепким взглядом ореховых глаз.

- Здравствуй, Хастрайн, - сказал он. - С чем пожаловал?

- И тебе не болеть, - улыбнулся я. - Мне нужен вор, у которого есть магические отмычки. Я хорошо заплачу.

Если Крыс и удивился, то как-то странно, не по-человечески. Прошло около минуты, прежде чем с его лица наконец сползла холодная, отчужденная маска, и он неловко пошутил:

- Ты собираешься обокрасть родную Академию?

- Нет, - покачал головой я. - Воинов Альна.

Крыс призадумался. Почесал подбородок, провел ладонью по щеке. Сощурился. По его лицу было видно, как одна мысль сменяет другую: вот он хмурится, а вот - морщинки у уголков глаз разглаживаются, и в них появляется вежливая заинтересованность.