Инна Сударева - Судья Королевского дома

— Что? — Он поднялся, и вода ручьем полилась с его одежды, волос и оружия. — Твою такую! — это сказал, увидав «змея» — толстого и длинного ужа. — Ужей вы никогда что ль не видели?!

Его лицо стало багровым: видно было, что самые ужасные слова, какие он только знал, вот-вот готовы хлынуть не хуже потоков, что весело журчали, стекая по его куртке.

— Ааа, — только махнул рукой, увидав расширенные от испуга глаза Роксаны, и, сердито шлепая, выбрался на берег, носком сапога откинул шипящего ужа подальше.

Девушке ничего не оставалось, как присесть под ивами на траву. Она обхватила коленки, потому как они мелко дрожали, и виновато посмотрела на рыцаря.

Фредерик же методично расстегнул свои пояса, снял сапоги и куртку, разложил все это на солнце, отцепил с предплечья арбалет. Потом распустил завязки на своей льняной рубахе, снял ее и хорошенько выжал. Размотал повязку на руке.

Роксана смотрела во все глаза. Она никогда не видела мужчину без одежды. Никогда... Поэтому вид спины Фредерика, его плеч и груди, где под загорелой кожей при каждом движении играли мышцы, произвел на девушку самое огромное впечатление. А когда он выкручивал рубашку и мускулы на его предплечьях и плечах натянулись тугими жгутами, Роксана совсем округлила глаза.

Потом Фредерик сделал еще хуже: он начал развязывать шнурки своих кожаных штанов. Девушка, густо краснея, отвернулась и услыхала его ворчание:

— Только от дождя просох — и нате вам, пожалуйста, искупнитесь-ка в озере...

— Простите, — довольно жалким голосом отозвалась Роксана, уткнувшись лицом в колени: очень уж сильным был соблазн взглянуть на него именно сейчас.

Он же с громким шлепком встряхнул штаны и повесил их на ивовый сук, туда же пристроил рубашку. Девушка подняла глаза... Слава богу — он обернул бедра полотенцем.

— Чего уж тут прощения просить. — Фредерик сел рядом, хмыкнул. — От этого одежда быстрей не высохнет... Я так и не поспал, — с укоризной сообщил он. — Так что, если позволите, вздремну чуток.

Роксана кивнула, все еще смущаясь. Фредерик вздохнул и кивнул на плащ, в который куталась девушка:

— Оденьтесь и отдайте мне его. Спать голышом на траве малоприятно.

Она, спохватившись, сгребла в охапку свою одежду и скрылась за ракитником, откуда через секунду бросила рыцарю плащ.

— Ну дите, — пробормотал Фредерик, завернулся в него и устроился поудобнее на траве.

К тому времени, как из ракитника вышла Роксана, он уже крепко спал.

— А я пить хочу, — сказала уже в пустоту девушка. — И есть...

Взгляд ее упал на седельные сумки, которые Фредерик снял с Мышки. Насколько она помнила, именно оттуда появлялись еда и питье. «Что ж, поищем», — решила девушка, присаживаясь рядом с сумками.

Нашлись половина хлебного каравая, кольцо копченой колбасы и пучок зеленого лука, а вот фляжка была пуста. «Озеро рядом, балда», — сказала сама себе Роксана. Вооружившись едой, она села под иву и по очереди стала кусать: от хлеба, от колбасы, от лука, и снова по кругу. Живот приятно наполнился, и Роксана взглянула на мир веселей. Было тепло, светило солнце, и про дождь напоминал лишь мокрый песок крошечного приозерного пляжа.

Взгляд ее упал на белевший в траве хитрый механизм, который, она помнила, легко превращался в арбалет. «Какая штуковина», — восхищенно думала девушка, взяв в руки это оружие. Ее тонкие чуткие пальцы быстро нашли нужную пружинку, и арбалет со щелчком раскрылся. Он был искусно сработан, из белого легкого, но прочного металла, украшен изящной гравировкой, изображавшей тонкотелого дракона, свернувшегося причудливыми кольцами. Роксана вспомнила про меч Фредерика: там тоже вроде был дракон.

— Дракон, дракон, — бормотала она, рассматривая клинок рыцаря. — Тут целых два дракона, и они переплелись.

Она что-то слышала о драконах юга? Отец рассказывал... Роксане было тогда лет восемь, и она болела. Лежала в своей комнате с горлом, обмотанным пуховым шарфом, и уныло смотрела в стрельчатое окно, за которым моросил осенний дождь. Было сумрачно и скучно. Даже плакать хотелось. Няня ушла готовить травяной лечебный чай. А мамы у девочки давно не было.

Но вот пришел отец, сгреб ее сильными большими руками вместе с одеялом в объятия и устроился в кресле у окна. Как же тогда было уютно и приятно...

— Что сделать, чтоб ты поправилась, золотко? — вздохнул могучий бородатый барон.

— Сказку расскажи, — мурлыкнула девочка, сворачиваясь клубком на его груди.

— Про мельничиху-ведьму или двухголового коня?