Олег Бондарев - Две половины победы

– Дарю, – проронил Коршун, едва сдерживая приступ дикого хохота, и поспешил к Лису и Литолайн наверх.

Могло быть и хуже, философски рассудил корчмарь. Рука бы там дрогнула, например, у многоуважаемого. А тогда бы не только штаны запачкались, а и рубаха с фартуком – но уже кровью.

С такими мыслями он и отправился на боковую.

В дверь постучали. Настойчиво, даже нагло.

«Кого там несет?» – подумалось Миралиссе.

Стук повторился.

«Вот возьму и не открою!»

Вновь – стук.

«Нет, придется, – вздохнула гадалка. – Наверное, что-то важное».

Кряхтя, она поднялась и, на ходу протирая рукавом заспанные глаза, подошла к двери.

– Кто? – спросила Миралисса.

– Быстрее! – Голос был гадалке незнаком. – У меня раненый!

– Сейчас! – времени на раздумья не было: если там действительно раненый, промедление смерти подобно, если нет – ночной гость поплатится за неуместную шутку.

На пороге стоял высокий мужчина в черных одеждах. Волосы и глаза его были того же цвета, что и куртка.

А на плечах у ночного гостя громоздились два недвижимых тела. Одно – светловолосый молодой человек с ужасно изуродованным лицом. Второе – милейшей наружности девушка.

– Кто из них ранен? – тут же воскликнула Миралисса.

– Он, – ночной гость мотнул головой в сторону урода.

– Неси в мои покои и клади на кровать, живо! – велела гадалка. В такие моменты весь этикет и манеры отходили на второй, а то и третий план. Когда умирает человек, а ты можешь помочь, не стоит терять времени даром, к примеру, раздавая дежурные комплименты «силачу-гостю» и расспрашивая, «кто же его так?».

Когда человек в черном уложил друга на кровать и отошел, освобождая простор Миралиссе, гадалка склонилась над телом.

– Боюсь, с его лицом я ничего не смогу поделать, – покачала она головой.

– Да при чем тут лицо… – скрипнул зубами Коршун и, подойдя к Лису, перевернул его на живот.

Миралисса охнула, увидев кровоточащую рану, но тут же взяла себя в руки. Как и где этого парня зацепило, она сможет узнать после. Сейчас же необходимо сделать всё, чтобы удержать в молодом теле жизнь.

Гадалка положила пальцы на края раны и, закрыв глаза, принялась шептать что-то на неизвестном Коршуну языке.

Сначала ничего не происходило – точнее, он этого не видел. Не видел, как под руками целительницы вновь срастаются ткани, как по венам бежит свежая кровь, как сильней начинает стучать сердце Герберта…

А вот голубое сияние вокруг раны, которое в считаные мгновения обратилось голубыми же иголкой и ниткой, он прекрасно разглядел. Невидимый портной принялся зашивать прореху: иголка входила в кожу легко, протягивая за собой тонкую нить, и пускалась в очередной стежок. Несколько мгновений – и голубой узор соединил края раны. Кожа порозовела, приобрела естественный оттенок, а сам Герберт, похоже, задышал ровней.

Миралисса еще некоторое время сидела зажмурившись, а потом резко убрала руки. Перед Коршуном вспыхнуло пламя, ослепив его, и он, тихо ругнувшись, принялся тереть глаза кулаками. Когда же зрение к нему вернулось и висельник вновь решил посмотреть на рану друга, его ждал маленький сюрприз: от нее не осталось и белесого шрама. Голубые нити тоже исчезли.

– Всё, – вытирая лоб кружевным платком, сказала Миралисса. – Жить будет, но до обеда пусть поваляется здесь.

– Хорошо, – кивнул Коршун. – Если вы не против, мы посидим с ним?

– Конечно, не против. Только для начала вам придется рассказать мне, где, чем и, главное – кто его продырявил.

– Да драка в таверне была, в «Стомской круче», – не моргнув глазом, соврал висельник. – Кто-то в пылу сражения пырнул моего друга ножом в спину и… того.

– Мерзавец, – покачала головой Миралисса. – Он хоть наказан?

– Получил свое, – зло хмыкнул Коршун.

– Ясно… – Гадалке хватило ума не спрашивать, каким образом чернявый наказал обидчика. – А кто эта девочка?

– Это… сестра его. Она наверху спала, в нашей комнате, а как я Вильяма туда принес – ну, друга моего, – так ее такая истерика взяла… Я ее, девчушку-то, и связал, от греха подальше. А то натворит еще чего…

– Оно и верно, – сказала Миралисса, поднимаясь. Слова Коршуна ее ничуть не удивили: мало ли до чего может дойти молодая девушка, когда не в себе?

С такими мыслями она и отправилась спать, на диван в прихожей.

И всё-таки жаль, что с лицом этого Вильяма ничего нельзя сделать…

– Уважаемый, чего забыл здесь? – В голосе стражника не было и капли уважения. Скорее, даже проскальзывали некоторые нотки презрения. Его напарник молча ждал моей реакции.