Вера Чиркова - Сделка

— Один из двенадцати, — отстраненно заметил Ительс. — Есть легенда: запирая отверженных на побережье, старшие расы для защиты и как знак доверия выдали двенадцать таких поясов тем, кому препоручил свои судьбы опальный народ.

— Очень интересно, — задумчиво кивнула тень, — но я слышала эту легенду немного в другом изложении. Будто они взаимосвязаны, и, пока существует эта связь, народ прибрежных герцогств минуют катаклизмы и всеобщие войны.

— Наверняка она небеспочвенна, — буркнул Тарз, следя, с какой привычной ловкостью Харн застегивает на торсе герцогскую регалию. — А еще что-нибудь есть?

— Есть, — загадочно усмехнулась тень и первой подняла вверх запястье, позволяя рукаву опуститься вниз и приоткрыть браслет напарника.

— Да, — согласно кивнул ей герцог и, приобняв невесту левой рукой, поднял свой артефакт рядом с ее браслетом.

— Ого! — присвистнул Изор, ошеломленно разглядывая это чудо, мягко сиявшее для него зеленоватым светом. — И откуда это у вас?

— Из моего сундука, — коротко фыркнул Харн, ну не объяснять же им невероятную историю дивного преображения браслетов.

— Очень хороший сундучок, — уважительно рыкнул Тарз, как-то по-особому рассматривая герцогскую чету, — жаль, у меня такого нет. Зато есть совет… совсем маленький.

— Спасибо, — серьезно произнес Харн, глядя в хитрые глазки огра, — если ты решишь его дать, примем с удовольствием.

— Я-то дам… — притворно засомневался старший шпион вампиров, — только особого удовольствия не обещаю. Но решать вам.

— Давай, — сухо обронила тень, начиная догадываться, какой совет может дать огр.

— Не женитесь… пока не вернетесь домой.

— Тарз! — зарычал герцог, а огр мрачно кивнул:

— Я предупреждал.

— Спасибо! — с проникновенной улыбкой поблагодарила его тень и потянула Харна за руку. — Идем в свою комнату, дорогой? Я устала.

— Они правы, — закончив занавешивать зеркала и окна, тихо и печально сообщила Таэльмина жениху, следившему за ее действиями из массивного кресла.

— Иди сюда и объясни все подробно, — мягко позвал он и облегченно выдохнул, когда тень не стала спорить или упрямиться, — кто прав и почему?

— Гаити и вампир… ну и Тарз. Не выйдет из меня старшей жены. Я сразу не стала это объяснять, так было проще, но теперь понимаю, как неверно поступила.

— Во-первых, не старшей, а единственной, — строго поправил Хатгерн и тотчас нежно ей улыбнулся.

Конечно, Таэльмине трудно поверить в его слова, он и сам еще несколько дней назад даже не собирался говорить их девушке, выбранной в лаэйры лишь за ее умение шпионить и драться без всяких правил. Но зато теперь сам Харн горячо в них верит. И не просто верит, а ощущает каждой клеточкой своего тела и каждым уголком души, как правдиво это заявление. Да и то, как Таэль сидит у него на коленях, позволяя крепко обнять себя, нежно поглаживать напряженные плечи и осторожно прикасаться губами к щеке, тоже очень правильно, словно она наконец нашлась, его единственная, и заняла давно дожидавшееся ее место.

— А во-вторых, — добавил он, с сожалением прекращая ее целовать, — объясни мне, почему ты так считаешь? Будем вместе думать, как решить эту проблему.

— Это невозможно, я давала клятву. Но ты же можешь догадаться?

— Конечно, — уверенно кивнул Харн, — особенно если ты мне намекнешь. Итак, ты дала клятву не рассказывать никому… о чем? И когда это было?

— Пять лет назад, — тихо вздохнула тень и с надеждой взглянула в сосредоточенно нахмуренные глаза герцога. Догадается или нет?

— Тебе тогда было всего шестнадцать, — начал распутывать клубок неизвестности Харн, — так чего же опасались твои наставники? Ведь это они взяли с тебя клятву?

Тень молча кивнула и откровенно вздохнула.

— Итак, чего могут бояться мастера-тени, несколько лет обучающие юную графиню, когда ей исполняется шестнадцать? — Хатгерн задумчиво смотрел на тень, не прекращая поглаживать ее спину, и пытался представить себя наставником юной девушки, почти девочки.

Какая внезапная проблема может помешать ее успешному обучению, если уже несколько лет Таэль с успехом овладевает премудростями особого искусства и даже считается способной ученицей? Его память тщательно просеивала воспоминания обо всех сказанных Гаити и хозяевами приюта словах и проскользнувших намеках, искала наиболее веские и правдоподобные поводы для тревоги, ради которой Гаити взял с ученицы клятву. И внезапно сам собой возник новый вопрос: какую можно было измыслить клятву, чтобы Таэль и сейчас, по прошествии пяти лет, боялась ее нарушить?