Патриция Бриггз - Тень Ворона

Характерный цвет длинных, до талии, серебристо-пепельных волос, обвитых потрепанной тесьмой, подсказали Таеру, что девушка была Вечной Странницей, возможно даже родственницей сожженного на площади человека.

Сначала он подумал, что она еще совсем ребенок, но свободно облегающий округлое бедро пояс добавил к ее возрасту год-два. Когда же она подняла глаза и посмотрела на толпу ясными янтарно-зелеными глазами, показалось, что она еще старше.

Присутствующие здесь мужчины были в основном фермерами, у одного-двух на ремне болтался длинный нож. Таер видел таких парней в армии и уважал их. Возможно, большинство из них были хорошими людьми, дома их ждали жены и матери, а они чувствовали себя неуютно от страха, приведшего к жестокости.

Таер успокоил себя, подумав, что будет все в порядке: эти люди, так легко убившие мужчину, не причинят вреда девушке. Вечный Странник являл собой угрозу их безопасности. Девочка, почти ребенок, была тем, кого эти люди защищали. Таер окинул взглядом присутствующих и заметил, как у многих смягчились лица, потому что она была растеряна и сбита с толку.

Его оценивающий взгляд зацепился за бородатого человека, занятого поеданием тушеного мяса в горшочке. Дорогие одежды, сшитые на заказ, сразу выделяли его из толпы. Такую одежду шили в Таэле или другом большом городе.

Нечто неуловимое – возможно, точные движения, когда он ел, – подсказало Таеру, что этот человек здесь самый опасный. Таер перевел взгляд на девушку – и передумал уходить: за несколько мгновений, потраченных на оценку ситуации, девушка избавилась от шока и страха, как змея от старой кожи. Теперь молодая Вечная Странница стояла как королева, а выражение лица излучало невозмутимость и спокойствие. Хозяин постоялого двора был выше нее на целый фут, но рядом с ней он выглядел беспомощно и жалко. Лед в ее холодном взгляде пронизал Таера до костей. Инстинкты, выработанные годами сражений, подсказали, что он был не единственным, кого она лишила присутствия духа.

«Глупая девчонка», – подумал Таер.

Умные девчонки тихо всхлипывали бы от страха и попытались бы съежиться, чтобы казаться меньше ростом и младше. Этими приемами можно было вызвать симпатию толпы. Ведь здесь присутствовали не наемники и огрубевшие вояки, а обычные фермеры и торговцы.

Надо было уйти сразу, корил он себя. А теперь любое движение привлечет к нему внимание. Нет смысла заполучить участь человека, сожженного на площади.

– Где священник? Я хочу исповедаться. – В голосе хозяина постоялого двора одновременно прозвучали чопорность и нервозность. Если бы он посмотрел на девушку, которую держал, то в его голосе прибавилось бы нервозности и убавилось бы чопорности.

Толпа превратилась в плотное кольцо и выпихнула вперед худощавого молодого человека, который непонимающе с удивлением закрутил головой, обнаружив себя в центре внимания. Кто-то вынес табуретку и шаткий столик, не больше обеденной тарелки. Когда были извлечены грубый лист кожи, глиняный горшок с чернилами и крупное гусиное перо, священник успокоился и уверенно сел за стол.

– А теперь посчитаем, – произнес хозяин постоялого двора. – Три дня проживания по четыре медяка в день. Три обеда в день по медяку каждый.

Брови Таера поползли вверх. По дороге сюда он не встретил ни одного знака, указывающего, что постоялый двор относится к Таэле, где вполне могли утвердить такие расценки. Что касается именно этого постоялого двора, то два медяка в день вместе с едой было более чем достаточно.

– Двадцать один медяк, – огласил священник в полнейшей тишине.

– По медяку в день за хранение тележки, – не отрываясь от еды, добавил тот дворянин, на которого Таер обратил внимание. По его акценту сразу стало понятно, что он из восточных областей, может даже с побережья. – Это еще три медяка. Итого двадцать четыре медяка, то есть один серебряный.

Хозяин гостиницы чопорно усмехнулся:

– Ах, да. Спасибо, лорд Рисен. Согласно закону, когда долг в размере одного серебреника не возмещен, – от того, как подчеркнуто было произнесено это слово, Таеру стало понятно, что слово «возмещен» редко срывалось с губ этого человека, – в качестве погашения задолженности человек может быть продан. Если покупателя не найдется, должник получит пятьдесят ударов плетью на площади. Публично.

Порка была наказанием, практикуемым повсеместно. Таер, впрочем как и все присутствующие, знал, что после пятидесяти ударов такая девушка вряд ли выживет. Он шагнул к двери и уже открыл было рот, чтобы возразить, как тут же остановился, вдруг четко осознав, что происходит.