Джордж Мартин: Пир стервятников

На яблоне у реки запел соловей. Сладко его слышать после воплей и карканья воронов, с которыми Пейт возится день-деньской. Белые вороны знают его по имени и бормочут «Пейт, Пейт, Пейт», как только завидят его, – самому заорать в пору. Эти редкостные белые птицы – гордость архимейстера Валгрейва. Он хочет, чтобы они склевали его, когда он умрет. Пейт начинал подозревать, что и ему уготована такая же участь.

Может, виной всему здешний крепкий сидр. Пейт не хотел пить, но Аллерас сегодня обмывает свое медное звено, да и нечистую совесть как-то угомонить надо. Ему казалось, будто соловей выводит «золото за чугун, золото за чугун». Это самое сказал незнакомец в ту ночь, когда Рози их познакомила. «Кто ты?» – спросил его Пейт, а он ответил: «Алхимик. Превращаю чугун в золото». И по его костяшкам запрыгала, мерцая при свечах, золотая монета. С одной стороны – трехглавый дракон, с другой – голова давно умершего короля. «Золото за чугун, – звучало в ушах у Пейта, – такого тебе никто не предложит. Хочешь ее? Любишь ее?» «Я не вор, – сказал Пейт самозваному алхимику. – Я школяр Цитадели». Тот почтительно склонил голову и сказал: «Если передумаешь, я вернусь сюда через три дня – вместе с драконом».

Три дня миновали, и Пейт, так и не решив ничего окончательно, пришел в «Перо и кружку» – но вместо алхимика нашел здесь Молландера, Армина, Сфинкса и Руна в придачу. Если бы он не подсел к ним, это вызвало бы подозрения.

«Перо и кружка» никогда не бывает закрыта. Шестьсот лет она стоит на своем островке посреди Медовички, и ни разу ее двери не закрывались. Ее высокий сруб слегка накренился в сторону юга – говорят, это потому, что пьяные школяры вечно приваливаются к стенке с другой стороны, – но она, пожалуй, простоит еще шестьсот лет и будет потчевать вином, элем и ужасно крепким сидром лодочников и моряков, кузнецов и музыкантов, священников и принцев, а также, само собой, школяров и кандидатов из Цитадели.

– Старомест – еще не весь мир, – чересчур громко провозгласил Молландер. Он сын рыцаря и к тому же крепко набрался. С тех пор, как его известили о гибели отца на Черноводной, он пьет почти каждую ночь. Даже здесь, за безопасными стенами Староместа, Война Пяти Королей как-то коснулась их всех... хотя архимейстер Бенедикт утверждает, что название это неправильное, поскольку Ренли Баратеона убили еще до того, как Бейлон Грейджой объявил себя королем. – Мой отец всегда говорил, что мир больше, чем замок любого лорда. В Кварте, Асшае и Йи Ти можно найти не только драконов, но и много такого, что нам даже не снилось. Моряки рассказывают...

– Вот именно, – перебил его Армии. – Моряки, мой дорогой Молландер. Сходи в гавань, и они тебе расскажут, как спали с русалками или провели год в брюхе огромной рыбы.

– Почем ты знаешь, что это неправда? – Молландер шарил в траве, отыскивая яблоки. – Вот если б ты сам побывал в брюхе той рыбы, то мог бы утверждать, что их там не было. Над байками одного моряка посмеяться можно, но когда гребцы с четырех разных кораблей на четырех разных языках рассказывают одно и то же...

– Совсем не одно и то же, – упорствовал Армии. – Драконы в Асшае, драконы в Кварте, драконы в Миэрине, дотракийские драконы, драконы, освобождающие рабов... они все рассказывают по-разному.

– Разница только в мелочах. – Молландер, и всегда-то упрямый, выпив, становился совсем несговорчивым. – Они все говорят о драконах и прекрасной молодой королеве.

Единственный дракон, занимающий мысли Пейта, был сделан из желтого золота. Что стряслось с этим алхимиком? Он сказал, что через три дня будет здесь. «Я не вор», – сказал ему Пейт, но когда дракон заплясал, подмигивая...

– Вон еще одно, прямо у тебя под ногами, – сказал Молландеру Аллерас. – А у меня в колчане еще две стрелы.

– Да иди ты со своими стрелами. Червивое, – проворчал Молландер, подбирая яблоко, но все-таки метнул его вверх. Стрела рассекла яблоко на две ровные половинки. Одна упала на крышу башенки, скатилась с навеса и хлопнулась рядом с Армином.

– Если разрезать червяка надвое, получится два червяка, – поведал им кандидат.

– Кабы с яблоками получалось то же самое, никому бы не пришлось голодать, – со своей мягкой улыбкой ответил Аллерас. Сфинкс всегда улыбается, точно какой-то шутке, известной только ему. Это вместе с острым подбородком, залысинами на лбу и коротко остриженными черными кудряшками придает ему лукавый вид.

Аллерас непременно будет мейстером. Он в Цитадели всего только год, но уже успел выковать три звена своей будущей цепи. У Армина, может, и больше, но он извел год на каждое. Впрочем, и он тоже будет мейстером. Только Рун и Молландер остаются голошеими школярами, но Рун совсем еще юнец, а Молландер предпочитает книге бутылку.