Александр Сергеев - Если ты умер (СИ)

До дворца он добрался достаточно быстро, солнце не успело еще и на палец опуститься за горизонт. Первым, разумеется, отца встретил сын, державший за руку мать. Стоило ему спешиться и передать поводья конюху, увлекшему животину на моцион, как малец довольно к нему подлетел, и что-то принялся рассказывать, по привычке тараторя и глотая окончания слов. Мириэм, жена Сагитта с улыбкой смотрела на сына и мужа, опершись на перила, венчающие балясины лестницы ведущей к входу. Наконец, она оторвалась от созерцания и позвала своих мужчин:

— Мальчики, ужин давно готов! Саг, ты не мог бы поставить Артуса на землю?

— Ну что, сын, пойдем, перекусим, пока мама нас не заругала? — Спросил Сагитт, и заручившись одобрением сына направился в гостиную, предложив жене руку, под которую она его и взяла. Так, втроем, они и прибыли к накрытому столу.

Кресло с высокой спинкой, стоявшее в изголовье стола пустовало, что несколько встревожило Сагитта.

— Как дядюшка? — поинтересовался он.

За что немедленно получил удар локотком от жены в бок.

— Я же просила его так не называть!

— Прости, дорогая, но не могу же я его называть отцом? Тем более, что и он не возражает против подобного именования. Так как его самочувствие? — ушел он от опасной темы.

— Плохо, — вздохнула она. — Он совершенно не следует рекомендациям лекарей. Пьет, ест жирное мясо и рыбу. И ведь упрямец, как только ему после процедур становится немного лучше, он опять принимается за свое.

В целом, ужин прошел спокойно. Лишь иногда они одергивали расшалившегося сына, который начинал вести себя неподобающим юному лорду образом. Уложив сына спать, Мириэм отправилась в спальню, но свет пробивающийся под дверями в кабинете, привлек ее внимание. Внутри она обнаружила мужа с бокалом бренди, который сидел в кресле спиной к настольной лампе в зеленом абажуре, отрегулированной на приглушенные тона освещения.

— Что то не так, сударь О'Бурони? — поинтересовалась она, опираясь на плечо мужа рукой.

Сагитт только поморщился,

— Прекрати, дорогая, ты же знаешь, что я как никто не заслуживаю этого звания.

— Не знаю. Ты мне никогда не рассказывал.

Ее муж откинулся на спинку, задумчиво прикрыл глаза, и после недолгого раздумья все же решился:

— Хорошо, большой беды в том не будет, но учти, это по прежнему является государственной тайной и если проболтаешься, мне придется тебя расстрелять.

На подобное заявление женщина только фыркнула, и устроилась на коленях Сагитта, свесив ноги через подлокотник кресла. Он полуобнял ее, отставив в сторону бокал, а затем осведомился:

— Ты ведь помнишь события десятилетней давности?

— В общих чертах. Вроде как вы вошли в столицу, грохнули тамошнего командира, а затем ты признался, что все это время скрывался под этими ужасными доспехами, что и подтвердил Мбаи.

— Ну да, такова официальная версия. В реальности же дело обстояло немного иначе…

Вытащив столовые приборы из командира, Сагитт передал через связистов Мбаи свое пожелание увидеть его в герцогской резиденции. Тот не отказал, что само по себе было добрым знаком. Пользуясь своим особым положением Мбаи иногда относился к должностным обязанностям несколько наплевательски. Тем временем тело командира стало подавать признаки жизни. Наконец он поднялся, хотя и опираясь на стену, и спросил:

— Как там идут дела, парень?

— Побеждаем, сударь. Недалеко от города рота рейдеров остановила караван, рассеяв охрану. Наблюдатели говорят, что множество солдат противника уходит от города, хаотически покидая его.

— Хорошо, можете считать что вы победили.

— Как это «можете считать»? — осведомился герцог, — Пока хотя бы один солдат есть на нашей земле, ничего не закончено.

На этом моменте ввалился Мбаи, самым бесцеремонным образом. Позади него из-за двери высунулось виноватое лицо солдата:

— Простите, господа, он совершенно не слушал меня.

На подобное нарушение устава только рукой махнули, не до того сейчас было.

— Итак, все собрались, — нарушил тишину О'Бурони. — Тогда я попрошу покинуть эту комнату всех, кроме герцога, Сагитта и его магичества Мбаи.

Солдаты обернулись за подтверждением к Сагитту, который кивком головы подтвердил приказ. После того как двери были заперты, а все присутствующие устроились на отдельных, уцелевших предметах меблировки, О'Бурони подтянулся на руках, прислонившись к стене так, чтобы видеть всех присутствующих, после чего стащил с головы шлем, разломав застежку, демонстрируя совершенно нечеловеческое строение головы. Герцог только сжал плечо командира Сагитта, призывая его не слишком удивляться увиденному.