Алан Фостер - Пожиратели света и тьмы. По Мыслящим Королевствам. Триумф душ

Трудности пути, обещанные Лозви, оказались преувеличением. Узкое русло действительно мало напоминало торную дорогу, однако идти здесь, часто прячась в тени отвесных скал, было несравненно легче, чем тащиться напрямую по пескам. К полудню на ослепительном небе начали собираться облака. Скоро безжалостное солнце оказалось прикрытым плотным тучевым пологом. Этого оказалось достаточно, чтобы Симна пришел в хорошее настроение. Путь предстоял длинный, но не тяжелый, воды было вдоволь, жара заметно спала — глядишь, и дождик смочит округу. Груз свой он приспособил повыше, чтобы вещевой мешок закрывал голову от прямых солнечных лучей. Чем не рай?

Он не стерпел и ткнул кота в бок.

— А в Баррике сейчас полуденный завтрак…

Эхомба, шагавший впереди, обернулся и посмотрел на товарища.

— Дай тебе волю, ты бы у них остался. По мне, мы и так там загостились.

— Конечно, не остался бы! Еда что надо, никто не спорит, но дамочки немного мелковаты на мой вкус…

Пастух укоризненно покачал головой.

— До чего ж ты, Симна ибн Синд, никудышный человек. Скажи, что ты сделал собственными руками? Что построил?

— В отличие от тебя, долговязого, приставленного к стаду, мне известно, на что следует обращать внимание в первую очередь!

— Ни в чем ты не знаешь меры! — Эхомба даже повысил голос. — Бесполезная, пустая жизнь!

— А как насчет твоей никчемности, Этиоль?! Пустой, бесплодной ничтожности?

— Пустой и бесплодной, утверждаешь ты? У меня красивая жена и двое здоровых сильных детей. Они позаботятся обо мне, когда я состарюсь.

Симна никогда не уступал перед физическим натиском, не сдавался и перед словесным.

— Когда я получу свою долю сокровищ, я куплю целый гарем. В нем будет кому позаботиться обо мне, защитить и доставить наслаждения. Найму телохранителей и лучших врачей! Я буду радоваться жизни, а над твоим высохшим телом будут причитать старухи!

— Здесь ты, возможно, прав, — согласился Эхомба. — Но между нами огромная разница.

— Какая же? — воинственно спросил Симна. Пастух вскинул голову.

— Найдя свое сокровище, я не хочу искать никакое другое.

— Какое сокровище?! — скривился северянин. — Красивая жена? У меня были и еще будут десятки самых красивых! А если захочу, то и сотня, и не каких-то «красивых», а просто пальчики оближешь!.. Золото, чтоб ты знал, самый сильный возбудитель на свете.

— На него не купишь любовь, — возразил Эхомба.

— Ой, любовь!.. — громко рассмеялся воин. — Ладно, брат, ты держись за свою любовь, а я — за свой гарем.

— Несладко тебе придется, Симна. Если только на мгновение потеряешь бдительность, не гарем будет подвластен тебе, а ты гарему.

Эхомба резко прибавил шаг — видно, надоел ему разговор с упрямым человеком. Однако Симна и не думал отставать. Откровенно говоря, он не совсем понял, что имел в виду Этиоль, однако никак не желал оставлять за ним последнее слово.

— Скажу тебе из собственного опыта…

— Пошел ты со своим опытом! Тихо!.. — Алита насторожился и поднял гривастую голову.

Оба — и Эхомба, и Симна — немедленно забыли о споре и принялись внимательно вглядываться в ту сторону, куда смотрел зверь, однако ничего необычного не увидели. Пробежала по склону бархана ящерица, по-прежнему в вышине кружила стайка драконов, монотонно жужжали редкие насекомые, прятавшиеся в редких зарослях пустынных растений…

Все было тихо и привычно.

Затем подул легкий ветерок, неестественно прохладный, навеявший оцепенение — окружающая местность словно на мгновение затаила дыхание. Потом разом отпустило. Симна вспомнил смерч, преследовавший в вельде дикого кота; что-то подобное он ощутил и тогда — внезапный, пробирающий до костей испуг, напоминавший удар молнии, и следом облегчение.

В ложбине было тихо, даже сумрачно. Солнце до сих пор пряталось за тучами. Две бабочки с белыми пятнышками на голубых крыльях игриво порхали над склоном возвышавшейся справа дюны — предвкушали миг продолжения рода. Их полет и едва заметное перемещение песка на округлой вершине дюны нарушали безмолвную неподвижность пейзажа.

Песок в отсутствие прилегшего ветра, казалось, катился сам собой. Хотя, если прислушаться, что-то в воздухе колебалось, текли какие-то невидимые воздушные струи, но их сил явно не хватало на то, чтобы шевелить песок на вершине бархана.

Затем течение усилилось, грязно-желтые, будто ржавые сгустки то и дело мелькали в пока еще прозрачном потоке песка, укладывавшегося на дно лощины в нараставший гребень. Высохший водоток очень скоро оказался перекрыт валом высотой в полметра. Было по-прежнему тихо, а песок все сыпался и сыпался с одной песчаной горы на другую.