Алан Фостер - Пожиратели света и тьмы. По Мыслящим Королевствам. Триумф душ

Повернувшись, он понесся мимо опешившего Симны туда, где прятался туман. Легкий белесый сгусток попытался спастись бегством, но пастух догнал его, выхватил меч и изрубил влажную взвесь на мелкие кусочки. Послышался слабый вскрик, отдаленно напоминавший недавний рев. Остатки тумана рассыпались капельками и исчезли навсегда под лучами горячего солнца.

Эхомба убрал меч в ножны, и четверо друзей со спокойной душой продолжили путь.

Через несколько дней после битвы с туманом путешественники повстречали процессию, состоящую из людей и обезьян. Они устало брели по тропе, с севера на юг пересекающей горную долину. Мужчины несли домашний скарб, а женщины — детей.

Вид Алиты и Хункапы Аюба поверг скитальцев в ужас, и Эхомбе долго пришлось их успокаивать. Переселенцы говорили на каком-то странном диалекте, очень невнятном и бедном. Объясняться с ними было нелегко. Пастуху приходилось то и дело прибегать к помощи жестов.

— Эль-Ларимар? — спросил пастух у одетой в тяжелую шинель макаки с вытянутой мордочкой. Она показала на запад и несколько раз кивнула.

— Хорошо. Спасибо.

Эхомба отвернулся, но обезьяна вдруг положила руку на его плечо. Симна на всякий случай обнажил меч; в ответ обезьяны схватились за топоры и дубины. Алита глухо зарычал и начал скрести когтями по земле.

Эхомба поспешил успокоить своих друзей.

— Все в порядке. Он не хотел причинить мне вред. — На морде у макаки читалась не враждебность, а озабоченность. — В чем дело, мой длиннохвостый друг?

Обезьяна поняла если не слова, то интонацию пастуха. Она вскинула руку и ткнула в сторону верховьев ущелья.

— Хориксас! Хориксас!

— Эй, что еще за Хориксас? — Симна неохотно убрал меч. — Может, это какой-то пограничный город?

— Не исключено.

Эхомба улыбнулся макаке и медленно стал отходить.

— Все в порядке. Мы сами позаботимся о себе.

Подробнее он объяснить не пытался. Язык этих существ отличался от того, на котором говорил старик Гомо и древесный народ.

Обезьяна еще раз грозно повторила «Хориксас!», потом опустила руку, печально пожала плечами и вернулась к своим соплеменникам. Она поглядела вслед путешественникам и с грустью покачала головой.

Друзья двинулись дальше. Симна, шагая вперед, внимательно оглядывал склоны, но никаких признаков засады или ловушек он не заметил. В небе безмятежно парили драконы и грифы. Мармазетки и паки в поисках орехов и ягод стремглав носились по камням. К ночи похолодало, но не намного. Эхомба и Симна перетащили свои одеяла поближе к Хункапе Аюбу и черному коту и не замерзли к утру.

На следующий день путешественники миновали перевал. Первым свидетельством тому оказались реки, текущие на запад, тогда как прежде они текли на восток. Этим утром и раздался первый раскат грома.

Хункапа вскинул голову, изучил небо, потом простодушно заявил:

— Хункапа не видит туч, не видит грозу.

— На такой гром не похоже, — ответил на ходу Эхомба. Он, как всегда, шел впереди.

Симна ибн Синд посмотрел на него.

— А что, громы бывают разные?

Пастух глянул на него сверху вниз и улыбнулся.

— Еще бы! Я знаю с десяток различных громов.

— Ладно, если это не дальняя гроза прочищает горло, то что же?

— Понятия не имею.

Блестящий черно-зеленый жук сел пастуху на рубашку. Эхомба покосился на него, но трогать не стал.

— Ты же сказал, что знаешь десяток разных громов.

— Да. — Эхомба чуть усмехнулся. — Но этот мне неизвестен.

Раскаты постепенно усиливались. Их ритм был размеренным, что наводило на мысль о целенаправленной деятельности, но сила такова, что ни одно человеческое существо не могло их производить.

Все выяснилось, когда путники обогнули скалу.

Деревня была уже наполовину разрушена, и существовать ей явно оставалось недолго. Гром, который не давал покоя Эхомбе и его спутникам, порождался ударами гигантского молота, дробящего камень.

Молотом орудовал великан. Этиолю впервые довелось увидеть живого великана. Старики в деревне наумкибов рассказывали о них, и ребятишки слушали эти рассказы с горящими глазами. Эхомба тоже немало наслушался небылиц об одноглазых и горбатых гигантах, о зубастых страшилищах и, наоборот, о беззубых, которые с помощью трубок, сделанных из стволов деревьев, высасывали кровь из своих жертв. Одни летали под небесами, другие жили на дне океана или же в диких джунглях (кроме тех, кто был слишком велик, чтобы найти убежище).

Существовали на земле и великаны-уроды, и те, кто жарил своих пленников в пальмовом масле, парил в каше из саго. Оура рассказывал о великане-вегетарианце и о том, который сторонился себе подобных, потому что ненавидел мыть волосы.