Алан Фостер - Пожиратели света и тьмы. По Мыслящим Королевствам. Триумф душ

Эхомба пробормотал что-то неразборчивое, а потом убежденно сказал:

— Ты прав, мой друг. Ты не такой, как я.

— Это из-за сокровищ Эль-Ларимара? — Откровенная алчность, столь же заметная, как румяна на щеках куртизанки, прорезалась в голосе Симны. — Химнет Одержимый околдован той прорицательницей, которую похитил, — как и ты, но на самом деле его, как и тебя, манит сокровище.

— Симна, честное слово, я…

Ему не дал договорить крик третьего помощника, донесшийся с противоположного борта:

— Поберегись у планшира! Что-то поднимается из глубины.

Свободные от вахты матросы, так же как и пассажиры, бросились к правому борту, но, заметив движение в глубине, тут же отхлынули назад. Лишь самые стойкие, в том числе и Эхомба с товарищами, остались у фальшборта.

Сначала Эхомба ничего не увидел, кроме черной воды и серебристого отражения луны на ней. Затем один из матросов, висящий на веревочном трапе, который на стоянках всегда спускают с палубы на случай, если кто-то вдруг упадет за борт, закричал и начал показывать куда-то вниз. Теперь уже все увидели огромное фосфоресцирующее пятно, медленно поднимающееся из глубины.

Палуба опустела в мгновение ока. В страхе перед приближением монстра люди бросились врассыпную: одни искали убежища в трюме, другие, наоборот, полезли на ванты в надежде, что там чудовище их не достанет. Только Станаджер и ее храбрый первый помощник остались у борта вместе с Эхомбой и его тремя спутниками.

— После всего, что нам пришлось испытать, — говорил меж тем Этиоль Симне, — и с чем пришлось столкнуться до этого дня, здесь нет ничего — ни в воде, ни над водой, — что могло бы нас испугать.

Симна, по своей привычке к браваде, положил было руку на меч, но тут же убрал ее. Во-первых, он привык оценивать степень опасности по реакции Этиоля, а у того на лице не было и тени волнения, не говоря уж о страхе.

Во-вторых, если бы он взялся за оружие, то уронил бы себя в глазах Станаджер: ей хватало мужества с миром встретить гостя из бездны.

Первыми из воды появились лапы: длинные, тонкие, как у скелета. Цвета они были белого с легким розоватым оттенком. Каждая была покрыта чем-то напоминающим иссиня-черное оперение и усыпана острыми большими шипами. Затем показалось туловище. Глаза на двух похожих на стебли отростках уставились на людей, крепко вцепившихся в поручни.

Снабженные огромными крючками лапы зацепились за веревочную лестницу, и гость из бездны, грузно раскачиваясь, начал взбираться на палубу. В нем было не меньше двадцати футов росту. Пучки водорослей свисали с его лап, с туловища потоками стекала вода, а по краям рта пузырилась пена.

Симна был одновременно восхищен и разочарован ночным гостем.

— Знаешь, Симна, твой саргассовый приятель не соврал. Он послал к нам королевское существо. — Он презрительно фыркнул. — Королевского краба.

— Да, это королевский краб, — согласился Эхомба. — Но разве это все?

Симна нахмурился.

— Я не понимаю тебя, Этиоль, — и, надо сказать, не в первый раз твои слова оставляют меня слепым, глухим и немым.

— Это королевский краб, но кроме того, он — король крабов. Взгляни на его голову.

Симна пригляделся, и ему стал ясен ход рассуждений Эхомбы. В смутном мерцании масляных ламп колючки, шипы и иглы, выступавшие на панцире, действительно очень смахивали на корону.

— И что теперь? — шепотом спросил Симна. — Только не говори мне, братец, что ты способен найти с ним общий язык! Как бы велик он ни был, это все-таки только краб. Обычный краб, который всю жизнь проводит, роясь в придонном иле.

— У тебя много замечательных качеств, друг Симна, но ты страдаешь злосчастной привычкой недооценивать и презирать тех, кто живет не такой жизнью, как ты. Мне известны люди, которых судьба возносила на недосягаемую высоту, однако им нельзя было доверить заботу даже об их собственных детях; в то же время живущие в бедности и простоте зачастую честны и порядочны.

Но Симна не хотел так просто сдаваться.

— Если я их недооцениваю, то ты слишком уж превозносишь, братец.

Эхомба улыбнулся.

— Возможно, из нас двоих получился бы один здравомыслящий человек, — сказал он. — Хотя в одном ты безусловно прав. Я действительно не умею «разговаривать» с крабами. Зато мне известны несколько общепринятых жестов, позволяющих понять друг друга. В этой науке, Симна, наумкибы превзошли всех прочих людей — иначе в пустынной округе не выжить. Нам приходится собирать сведения о любых привычках и обычаях, присущих обитателям нашей Земли. Правда, таких многоногих среди них не было.