Алан Фостер - Пожиратели света и тьмы. По Мыслящим Королевствам. Триумф душ

— Надо сообщить о себе. — С противоположной стороны улицы Симна глубокомысленно оценивал королевскую резиденцию.

— Да. — Эхомба двинулся вперед, постукивая концом копья о камни мостовой. — Чем раньше я здесь выполню свой долг, тем скорее мы сможем направиться в Хамакассар.

Стражники у изысканных кованых ворот были одеты в тонкие кафтаны синих и золотых цветов. Рукавов не было, что являлось разумной уступкой влажному климату. Синие штаны были заправлены в короткие сапоги из мягкой кожи, также синие. На вооружении у каждого стражника состоял короткий меч, висевший на позолоченном кожаном ремне, и длинная богато украшенная пика.

Заметив приближающуюся невиданную четверку, стражники беспокойно зашевелились. К чести своей, они не опустили пик и не попытались встретить подходящих путешественников с оружием наперевес.

Эхомба подошел к старшему стражу. Воин сдвинул синюю с золотой отделкой фуражку на затылок и изумленно посмотрел — не на пастуха, а на громоздящуюся массу Хункапы Аюба:

— Ну и ну, что же это такое?

— Друг-горец. — Эхомба обратился к стражнику вежливо, но без почтительности. В мире существовало всего несколько людей, кого пастух почитал, и широкоплечий господин в синем мундире к их числу не относился.

— С Хругар, да? — Вперед выступил другой солдат и присоединился к беседе. Уверенные в своем положении и оружии, он и его однополчанин не выказывали никаких признаков страха. Эхомба решил, что это говорит об их хорошей выучке. — Во всяком случае, одет подходяще. У него прекрасная толстая шуба. Правда, я что-то не могу определить, из какого животного она изготовлена.

— Это не… — начал Эхомба, но Симна уже был впереди своего высокого друга и физически, и словесно:

— И пошита прямо на него. — Поглядев через плечо, северянин метнул другу такой взгляд, который без слов и мгновенно говорил: «Здесь город, а ты из деревни, и я знаю городских и все их штучки, как тебе не узнать никогда». Этого было достаточно, чтобы Эхомба умолк и больше не произнес ничего, пока предприимчивый северянин вел переговоры. — Мы проделали долгий путь, чтобы встретиться с графом. Более дальний, чем вы способны вообразить.

Стражники обменялись взглядами.

— Вряд ли, — промолвил тот, который первым вступил в беседу. — Я вполне могу представить себе большое расстояние. — Свободно опершись на пику, он внимательно оглядел полуварварский наряд Симны. — Вы полагаете, что графский дворец — это общественный зал, в который всякий волен войти и назначить встречу?

— Какое дело к графу может быть у таких мошенников как вы? — Второй страж оказался не таким дружелюбным как его товарищ, тоже не особо гостеприимный.

Симна важно выпрямился:

— Мы принесли известия о его сыне Тарине Бекуите.

В стражников словно молния ударила. Двое, которые не проронили ни звука и, казалось, даже не прислушивались к разговору, повернулись и бросились к дворцу, не позаботившись закрыть за собой тяжелые железные ворота. Что же до парочки праздных болтунов, то они более не производили впечатления, что их не интересует необыкновенная четверка путников. Воины крепко схватили пики, и выражение их лиц ясно показывало, что теперь они совершенно иначе относятся к путешественникам.

— О благородном Тарине ничего не слышно уже много месяцев. Как же вам удалось узнать о нем? — Старший из двух стражников норовил держать в поле зрения одновременно всех трех чужеземцев. До поры до времени он не обращал внимания на большого кота, дремавшего на тротуаре.

Симне пришлось передать инициативу своему спутнику. Заметив, что его копье не такое длинное, как пика часового, Эхомба еще раз пересказал историю о том, как он нашел Тарина Бекуита и других вынесенными на берег недалеко от деревни наумкибов и как молодой воин скончался у него на руках. Стражники, теперь преисполненные внимания, слушали напряженно, боясь пропустить хоть слово.

Когда Эхомба закончил повествование, заговорил второй часовой:

— Я был знаком с молодым Бекуитом. Не очень близко — мое положение значительно ниже, но несколько раз он участвовал в маневрах дворцовой стражи. Он был прекрасным человеком, по-настоящему благородным господином, который никогда не задавался, любил хорошую соленую шутку и пинту доброго пива. Все в Лаконде и Северной Лаконде надеялись… — Стражник не мог продолжать. Было ясно, что сын графа пользовался народной любовью.

— Сожалею, — посочувствовал Эхомба. — Я ничем не мог ему помочь. Он пал жертвой колдуна, который величает себя Химнетом Одержимым.