Алан Фостер - Пожиратели света и тьмы. По Мыслящим Королевствам. Триумф душ

— Мне очень жаль, что с тобой так обходятся. Безобразное зрелище. В такие минуты я чувствую себя ближе к обезьянам. Встречаются люди, у которых чувство собственного достоинства столь мало, что они могут самоутвердиться, лишь оскорбляя и унижая кого-нибудь еще. Предпочтительно того, кто не в состоянии дать отпор. Перед тем как уйти отсюда, я хотел сказать тебе, что не все люди такие. — Ободряющая улыбка пастуха вспыхнула в полумраке белым пятном. — Плохо, что ты не можешь понять моих слов, но я все равно хотел это сказать. Я должен был это сказать. — Ему больше нечего было делать в Незербре, и он повернулся, чтобы уйти.

Его остановил голос, глубокий и неуверенный, раздавшийся в темноте:

— Я понять.

Вернувшись к клетке, Эхомба быстро обошел ее с другой стороны. Из-под выпуклых костистых наростов, представлявших собой брови существа, на Этиоля пристально глядели темные глаза. Существо рисовало пальцем маленькие кружочки на полу, покрытом медленно разлагающимися объедками.

— Я это предчувствовал. Не был уверен, но предчувствовал. — Пастух едва заметно кивнул. — Что-то такое в твоих глазах…

Из-за прутьев послышалось тихое ворчанье:

— Ты не отсюда.

— Нет. — Поверив внутреннему голосу, Эхомба рискнул приблизиться к решетке. — Я с юга. Из очень далеких мест, таких далеких, что ты, наверное, не можешь и представить себе.

— Я с севера. Не очень далекого.

— Нам рассказывали, как ты сюда попал. — Пастуху нечего было предложить существу, посаженному в клетку, и он снова улыбнулся. — Мне неприятно было про это слушать так же, как неприятно видеть кого-либо в подобных условиях. Но я ничего не мог поделать. Я и мои друзья здесь чужаки. Нас мало, селян много.

— Понимать. — В этом кратком ответе не было осуждения.

— Я пастух. Пасу скот и овец. Меня зовут Этиоль Эхомба.

— Я Хункапа Аюб.

Снова наступила тишина. Поразмыслив несколько секунд, пастух поднял глаза.

— Тебе не хотелось бы выбраться из клетки, Хункапа Аюб?

Большие живые глаза открылись еще шире. Сгорбленная спина слегка выпрямилась.

— Хункапа хотеть. — Впрочем, гуманоид сейчас же погрустнел. — Клетка закрыта.

— А где ключ?

— Нет хорошо. — Существо покачало из стороны в сторону огромной лохматой головой. — Деревенский учитель брать.

Эхомба, обдумывая положение, покусывал нижнюю губу.

— Не важно. У меня есть кое-что, чем можно открыть замок.

Существо, назвавшее себя Хункапа Аюб, не посмело выказать радости, но голос все же не смог скрыть ее.

— Инструмент? — Когда пастух кивнул, громадный антропоид приподнялся и пододвинулся к прутьям. — Эхомба иди нести инструмент!

Даже не дожидаясь ответа, пастух повернулся и вышел из корчмы так же бесшумно, как и появился. После этого плененное существо уселось неподвижно и не сводило глаз с двери.

Когда Эхомба вернулся, под массой серых волос бешено колотилась надежда. Человек вернулся не один. Рядом с ним был иссиня-черный мускулистый зверь, проскользнувший в проем, словно привидение, несмотря на свои огромные размеры.

Они вместе подкрались к клетке. Хункапа обернулся и внимательно посмотрел на спутника Эхомбы. Черные глаза встретились с желтыми.

Пастух дружески потрепал густую черную гриву:

— Мой инструмент. Алита, познакомься с Хункапой Аюбом.

Большой кот едва слышно зарычал:

— Польщен. Мы можем убраться отсюда сейчас же?

Пастух, протянув руку, показал:

— Замок.

Шагнув вперед, кот оглядел тяжелый запор. Он был сделан из железного дерева с черными прожилками. Разинув массивные челюсти, Алита с силой сжал их и пожевал. Хруст крошащегося дерева разнесся по корчме. Звук был не очень громким, тем не менее Эхомбе захотелось, чтобы он был потише. Некоторые из валявшихся селян ворчливо захрапели, но никто не поднял головы, чтобы поглядеть на источник беспокойства. В результате нескольких секунд зубодробящей кошачьей деятельности на полу образовалась горстка крошек и щепок. Отступив назад, Алита выплюнул кусочки железного дерева. От запора осталась лишь изогнутая дужка замка, которую Эхомба быстро снял. Подняв щеколду, запиравшую дверь клетки, он шагнул назад и встал рядом с нетерпеливым Алитой.

Хункапа Аюб неуверенно протянул мощную руку и толкнул решетчатую деревянную дверцу. Она широко отворилась. Бесшумно подавшись вперед, Хункапа, держа обе руки по краям хода, посмотрел сначала направо, потом налево и ступил на пол корчмы. Его руки оказались длиннее ног. Сколько в нем было обезьяньего, сколько человечьего, а сколько чего-то иного, Эхомбо определить не мог. Однако не было сомнений в значении слез, что струились из глаз бывшего кошмара.