Илья Новак - Битва Деревьев

Переглядываясь, дети деревьев направились следом. Из-за холма донеслись голоса не успевших ускакать далеко кентавров, которые теперь также поднимались к вершине, но с другой стороны.

Когда Поэми подвела Эльханта к воротам, те сдвинулись на двух гибких стволах, заменяющих петли, приоткрылись, и наружу вылетела бледная Оливия.

— Внутри возле башни есть круг земли! — громко произнесла владычица. — Костер жечь только там. И только из мертвых ветвей. Вы слышите? Стены и все, что здесь, не рубить, не резать!

— Почему? — спросил Эльхант, останавливаясь возле ворот и заглядывая внутрь. Рядом из бугристой светло-коричневой стены показалась ветка. Она изогнулась к небу, удлиняясь, прорастая листьями — крошечные спиральки на глазах увеличивались, с тихим шелестом распрямлялись, наливаясь сочной зеленью. Крепость шевелилась, но все медленнее, последние побеги пробивались из стен.

— Представь, что крепость — это я, — произнесла Поэми. — Стены, все остальное — мое тело. Ему нельзя вредить.

— Да, тело феи, — подтвердила Оливия. — Изменившееся, но живое. Стали бы вы резать или царапать меня?

— Резать или царапать — не, — произнес сзади Орхар. Он протиснулся между эльфами, подошел ближе, с веселым удивлением разглядывая шевелящуюся стену. — А вот ежели… — Ухмыляясь, солдат положил ладонь на толстый ствол, изогнутый, переплетенный с соседними так, что щелей между ними не осталось, и медленно провел по нему рукой.

— Прекрати! — велела Лана, и тут на склоне показались кентавры.

— Глядите, а вон среди них новой, — Орхар зашагал к четвероногим.

Лана и Руан направились следом, но Септанта сначала шагнул в ворота, оглядел пологую вершину, стволы и ветви, летающих между башнями фей, и лишь затем пошел к кентаврам.

— Вот гонец, что поскакал дальше, к воеводе, — произнес Бран, когда Септанта остановился рядом. — Второго догнали журги, а Дарвала не смогли. Он вернулся с повелением от воеводы, мы встретили его в лесу.

— Отец приказывает возвращаться, — добавила Лана хмуро.

— Дела плохи! — Вождь стукнул кулаком по ладони. Септанта вопросительно посмотрел на него, но рыжий коротко заржал и пошел прочь вместе с кентавром-гонцом. Когда агач перевел взгляд на Лану, та пояснила:

— В лесу возле лагеря что-то происходит. Отец сказал, что… этот четвероногий передал его слова так: лес темнеет. Причем с разных сторон. Вроде там собираются войска мракобестий. Два отряда следопытов не вернулись, а наездники на грифонах сверху не могут ничего разобрать. Они говорят — вроде плесневелого тумана над кронами, и он непроницаем для взгляда. Но возле Коры они видели войско орков, которое шло в нашу сторону со стороны руин Скребунов. Очень большое войско.

— Горак вернулся! — рявкнул Бран позади.

— Может быть. Хотя я не верю в это, — сказала Лана. — Посреди леса дети деревьев больше не могут оставаться, там их легко окружить. Воевода хочет занять оборону в крепости. Войско движется в нашу сторону.

— Так что изменилось? — спросил Эльхант. — Что хочет Монфор от нас? Он идет сюда? Хорошо, мы ждем.

— Нет, он приказывает нам двигаться навстречу. Нас слишком мало, оставаться опасно. Возвращаемся.

— Но уже вечереет, — возразил стоящий рядом Руан, и Лана развернулась к нему:

— Ну так что? Или ты страшишься ночного леса?! Ты слышал приказ воеводы!

— Мы выполним его приказ завтра, — решил Эльхант. — Воевода говорит, здесь опасно? Но возвращаться ночью куда опаснее, или ты не понимаешь этого?

Не слушая возражений, он пошел к воротам, а взгляд Ланы жег его спину.

Эльхант проснулся и тут же резко сел. Сознание вынырнуло из сна почти мгновенно; несмотря на то, что он находился в малознакомом месте и спал здесь впервые, агач сразу вспомнил, где он и какие события привели его сюда.

В главную башню нового Твердокамня проникал тусклый звездный свет. Он скупо озарял древесные стены, изогнутый потолок и поросший мягким мхом, будто накрытый ковром, пол. Маленькая пирси, усевшаяся Эльханту на лоб и щипавшая его за ухо — потому-то он и проснулся, — описав в воздухе петлю, чуть не ударилась о стену. Она тихо зашипела, а потом замахала руками, начала хлопать себя по ушам и показывать на один из проемов — но Септанта уже и сам услышал. Он спал одетый. Обув сапоги, вскочил и, на ходу перекидывая через голову ремень ножен, выпрыгнул в проем.

Стены Твердокамня высились вокруг. Свет звезд лежал на склонах и зданиях, будто легчайшая невесомая ткань, разорванная в тех местах, где у стен залегли тени. Время шло к рассвету — казалось, ничто еще не свидетельствовало об этом, и раскинувшиеся над Атлансом далекие холодные небеса оставались черными, но близость утра ощущалась в воздухе, в изменившихся лесных звуках.