Александр Самсонов - Гиперборейский Ключ

— Так с кем еще не разобрались?

— С «землячками» из столицы. Нет у Феофановых таких родичей. Мне по трубе участковый доложил. Да и разместились гости у племянника Алексея — Сашки, через три дома от клуба. Это центр Ламбушки. Ключевая точка. Чую, опять ваграновские выкормыши о наших делах вынюхивают. Вот их мы сейчас и навестим.

— Вдвоем?

— Андрея с собой возьмем. Он вместе с ними на одном поезде ехал, затем на автобусе. Только в деревню он через Подворье попал, а эти машину заказали и на ней прикатили. Еще с нами участковый пойдет. Без милиции нам ни-ни. — Дед хитро усмехнулся.

На улице возле клуба Басановых ждали Стас и Андрей, сын Елены Афанасьевны. Он приходился Никите дядей, но по возрасту был почти ровесником. Ну, разница в пять лет не казалась неодолимой преградой в общении двух молодых людей. Правда, за все время они встречались всего несколько раз и очень давно, но всегда питали друг к другу дружественно-родственные чувства. Делить им было нечего. Ни тот, ни другой на роль нового лидера в роду не претендовали. Каждый считал, что в жизни достаточно путей для самовыражения личности и для этого не обязательно становиться главою боярского рода. Благодаря стараниям деда Никита вернулся в Ламбушку, а Андрей осел в Москве и там возглавил небольшую частную фирму, специализирующуюся на разработке аналитических программ. Фирма служила фактическим прикрытием ламбушского форпоста в первопрестольной. Главными функциями Андреевой конторы стали выявление и противодействие силам, способным помешать выполнять Басановым родовое предназначение, а также информационное обеспечение и налаживание нужных связей. Кроме того, сын Елены Афанасьевны помогал приезжавшим землякам устроиться в столице. Со своими обязанностями перед родом он справлялся хорошо, даже с каким-то рвением.

Аким с удовлетворением посмотрел на молодых сородичей. В обоих ощущалась басановская кровь. Высокие, худощавые, светловолосые, сероглазые, с жесткими чертами лица — они походили на братьев. Разве что прически и выражения лиц были разные. Простая короткая стрижка внука не могла соперничать с модно причесанной гривой кудрявых волос племянника. И если Никита все еще смотрел на окружающий мир с неким удивлением и в его чертах явно проглядывал неподдельный интерес ко всему, что он видит, то более старший Андрей, обкатанный столичной жизнью, смотрел на все и вся с настороженным прищуром, как сквозь прорезь автоматного прицела. Жизнь и работа вдали от дома, можно сказать, на чужой территории закалили молодого человека, а ответственность за провинциальных земляков, частенько попадавших в неприятные ситуации, выработала определенную иронию ко всем представителям рода человеческого.

— Обстановка такова, — вывел старейшину из задумчивости участковый. — Налоговая инспекция укатила в город, но самая главная — баба из Петрозаводска осталась. Потребовала финансовые документы за квартал и засела у себя в комнате. За ней Пашка приглядывает. Ученые, это которые — этнографы, у Насты спать собираются. Никуда не высовываются, сидят и на ведьму нашу глазеют. Чернявый студент у них на побегушках — принеси то, подай это. Скоро все в комнату забьются и вряд ли вообще до утра вылезут. Настя хрен собралась тереть.

— Так не сезон, — усомнился Аким.

— Зато похлеще хлорпикрина по организму бьет. Засядут в комнатухе и даже в сортир лишний раз носа не высунут. Хрен — самое эффективное средство от гостей. Да и нечисть не особо дух хреновый выносит. Через полчаса там все на свои места станет. У Саньки Феофанова на дворе тишина. Как зашли москвичи в дом, так и носу не кажут. Хозяина также не видно и не слышно.

— Вот туда и пойдем. Хозяина проведать. Не отличается Сашок усидчивостью, а тут… Странно. — Старший Басанов решительно направился по деревенской улице к названному дому.

— Еще туристы… — начал было Ращупов.

— Потом, — бросил через плечо старейшина. — Не отставать.

Аким несколько раз ударил по крепким доскам, из которых местные умельцы научились делать прочные ворота, способные выдержать лобовой удар любого крупного зверя. На стук в калитку никто не вышел. Повинуясь взгляду старейшины, Стас, поплевав на ладони, полез по несущему столбу, держащему одну из воротных половинок.

— Ты поосторожнее, — бросил ему вслед старший боярин. — У Кяхров собака злая. И молчаливая. Втихаря цапнет, и погоны не спасут.

— Не цапнет, — донеслось с другой стороны забора. — Не смогёт.