Константин Асмолов - ФЭНТЕЗИ-2003

— Идите сюда, — позвал Лив, не отрываясь от своего дела. — Умеете лазать по веткам?

— Что вы делаете?

— Открываю вам путь к наследству… Можете встать мне на спину. Я подсажу.

— Я доверяю вам во всем, и если вы меня обманете…

Доминика замолчала. Лив почесал затылок рукояткой стилета:

— То что?

Доминика, стиснув зубы, взялась обеими руками за ветки. Чуть не закричала — ветки были теплые, почти горячие.

— Погодите. — Лив уже спрятал свое оружие и теперь стоял рядом.

— Что…

— Наденьте мой плащ поверх своего. Будет холодно.

Не решаясь сопротивляться, она приняла на плечи шерстяной груз. Плащ почти не имел запаха, да и то незначительное, что Доминика унюхала, было каким-то странным: как будто колдун, таскавший эту вещь день изо дня в любую погоду, был растением, а не мужчиной.

— Давайте-ка…

Она встала ногой на его сцепленные ладони и через секунду уже сидела на нижней ветке. Ветка странно подрагивала.

— Она дрожит!

— Так и надо, лезьте выше!

Он подал ей ее узелок и взбежал по стволу, как муха. Доминика разинула рот.

— А-а…

— Выше, — сказал колдун, и ветка под ним затряслась. — На той стороне, где листья. Пристегну вас ремешком.

Сквозь просветы в листьях Доминика видела, как один за другим выдергиваются из земли, суетятся, подобно огромным червям, живые корни полумертвого дерева. Остатки корней над обрывом тоже двигались — странно и страшно, как парализованные ноги.

Лив на секунду обнял Доминику, а когда отстранился, она была уже привязана к ветке ремнем.

— Держитесь, — посоветовал Лив серьезно. — Это так… Видимость одна, а не страховка.

Доминике не требовались советы. Наверное, по собственной воле она не могла бы выпустить ветку — пришлось бы разнимать пальцы силой. Дерево выбиралось из земли, осыпало в ручей камни и глину, ворочало корнями, как слепой великан; Доминика не кричала от ужаса только потому, что у нее пересохло в горле.

Лучше бы мы спустились в Кротовые норы, подумала она, когда дерево, последним усилием вырвав последний корень, стряхнуло с него чьи-то истлевшие кости.

— Па-ашел! — невесть кому рявкнул колдун, и, глянув на него, Доминика поняла, что Лив доволен. Прямо-таки счастлив.

Дерево, перебирая корнями, двинулось прочь от ручья — в степь. Доминика болталась на ветке, как плохо закрепленный фрукт. Земля вздрагивала; из травы метнулся линялый заяц, в панике припустил прочь. Доминику начало мутить.

Хрустела трава, сминаемая переступающими корнями. Неужели мы так и будем идти до самого Рерта, тоскливо подумала Доминика. Почему бы не взять лошадь… Лошадь быстрее… Но куда приятнее…

Будто услышав ее мысли, дерево зашевелилось с удвоенной резвостью. Трава и комья земли взлетали по обе стороны идущего чудища, позади тянулась борозда, как от исполинского плуга. Сухие ветки, не выдержав, падали одна за другой. Крона идущего дерева походила теперь на ущербную луну — половина в силе, половина — призрак.

Лив что-то прокричал — наверное, успокаивал. За грохотом и треском Доминика его не услышала.

Дерево неслось теперь, как никакой лошади мчаться не под силу. Доминика, как ни страшно ей было, успела поразиться — корни сливались в движении, будто спицы катящегося с горы колеса, дерево наклонилось вперед, как бегущий человек, кора под Доминикиными пальцами сделалась почти нестерпимо горячей. Никогда прежде Доминике не приходилось двигаться так быстро; горизонт прыгал, ветер выл в ушах, сносил зеленые листья. За несколько секунд здоровая половина дерева сделалась неотличима от мертвой. Пояс впился Доминике в тело; если бы не пояс, мельком подумала она, — я слетела бы, осталась лежать в этой жуткой борозде…

Земля вдруг накренилась. Доминика увидела степь сверху — траву, чахлый кустарник, жирную черную линию — как будто степь треснула пополам и в глубокой трещине шевелятся разбуженные черти…

И место, где линия прервалась.

И корни дерева, обломанные, измочаленные, все еще переступающие, как бы по привычке — в воздухе.

Дерево летело. Дерево поднималось с каждой секундой выше; капюшон Лива то падал Доминике на лицо, то отлетал назад, и управлять его движениями Доминика никак не могла, потому что судорожно цеплялась за ветки обеими руками. Край юбки хлопал звонко и пугающе, взлетал выше колен, падал и снова взлетал, и с этим нельзя было ничего поделать, совсем ничего…

Тем временем земля, залитая вечерним солнцем, становилась все обширнее. Лишенное листьев дерево было теперь прозрачным; Доминика увидела селения, о которых прежде не имела понятия, развалины, отбрасывающие изломанную тень, темно-зеленое пятно незнакомого леса. Ручей, вдоль которого они с Ливом тащились полдня, превратился сперва в ниточку, а потом слился с равниной.