Константин Асмолов - ФЭНТЕЗИ-2003

— Я туда не пойду, — сказала Доминика, отступая на шаг.

— Это не то, что вы подумали… Это самый скорый путь в любой конец света. Ну, почти в любой. Только так мы доберемся до Рерта и сможем расколдовать вашего братца…

Доминика отступила еще. Она была близка к тому, чтобы бежать без оглядки.

— Я спущусь первым, — сказал Лив мягко. — Зажгу огонь. Если вам не понравится — останетесь наверху. Но это значит, что бедный Гастон будет ключом до конца дней своих… и ваших. Решайте.

— Наверняка есть другой путь, — сказала Доминика.

— Есть. Обратно в гостиницу. Через неделю вам починят, я надеюсь, рессору.

Доминика отступила снова, запнулась пяткой о корень и грянулась навзничь.

Шахта вела прямо вниз, как печная труба. И была, как труба, узкой — двоим здесь не разминуться; Ливу приходилось прижимать локти к бокам и придерживать ножны. Доминика мучилась с юбкой, которая топорщилась и задиралась, и это было особенно неприятно, потому что внизу был Лив и у него в ладони был огонек — тусклый, единственный свет в давящей темноте.

А над головой у Доминики была светлая точка — вход в шахту. Теперь она казалась далекой, будто звезда.

— Доминика, как поживаете? Мы прошли больше половины…

Она молчала. Перехватывала ржавые перекладины железной лестницы. С каждым шагом, с каждым перехватом опускалась все ниже и ниже, к ведьмам, к подземным тварям, в преисподнюю…

— Доминика, я спустился. Жду вас. Уже близко. Не спешите.

Легко сказать «не спешите»; чем глубже опускалась Доминика, тем страшнее ей было находиться на лестнице, тем сильнее хотелось выбраться из колодца, и движения, поначалу дававшиеся с трудом, приобретали сбивчивую, лихорадочную поспешность.

Лестница закончилась. Доминику осторожно взяли за талию и втянули… куда-то, она поняла только, что здесь есть воздух — совсем свежий, по сравнению с духотой, царившей в «трубе». Она огляделась; ее окружала пещера с низким ровным потолком, со множеством нор-тоннелей, ведущих во все стороны. Под ногами поблескивала толстая ледяная корка (странно, Доминика вовсе не чувствовала холода), в углах смутно белели глыбы оплывшего льда.

— Этот самый Крот, — сказал колдун, все еще придерживая Доминику за локоть, — владел редким искусством подземных путешествий, но совершенно не умел постоять за себя. Еще в юности он стал пленником некоего, гм… вы все равно его не знаете. И этот некто заставил Крота работать всю жизнь — для того, чтобы его жадный хозяин мог появляться, как из-под земли… ха-ха. Как из-под земли — всюду, где его не ждут.

— Значит, — сказала Доминика, цепляясь за руку Лива, — значит, мы влезли в чужое владение. И хозяин, этот самый некто, вполне может…

— Нет, что вы. Дороги Крота давно перестали быть собственностью его зловещего хозяина. Теперь любой, кто сумеет открыть дверь, может войти сюда и прокатиться… Злоупотреблять не следует, да. Но я не был здесь давно, ой как давно…

Огонек на его ладони дрогнул и раздвоился. Одна искорка поднялась под потолок, другая поплыла к дальнему ходу-норе и остановилась над ним, как бы приглашая войти.

— А… у вас никогда не было знакомых магов, да, Доминика? — тихо спросил Лив.

— Никогда, — призналась она, наконец-то выпуская его руку. — Лив… Если вы меня обманете, это будет… очень нехорошо с вашей стороны.

— Дорогая госпожа Доминика. — Колдун меланхолично вздохнул. — Вы и сами не верите в то, что говорите. Жизнь — это война, а на войне нет хороших и плохих… есть только сильные и слабые. Мы с вами заключили сделку — и будем выполнять ее условия по мере возможности… Идемте.

В тоннеле стояли сани — огромное резное корыто, поставленное на полозья. Доминика остановилась в нерешительности; Лив тронул сани рукой — они двинулись легко, как по воде.

— Сами влезете или подсадить? — спросил Лив.

— Мы поедем на этом ?

— Удобнейший транспорт. Садитесь.

Доминика неуклюже перевалилась через высокий бортик. Внутри не было ничего — голое деревянное донце. Доминика уселась, скрестив ноги, на собственный узелок с пожитками.

— Держитесь там за что-нибудь, — сказал снаружи Лив.

— А вы?

— Я запрыгну на ходу…

Доминика уперлась в стенки саней растопыренными руками и коленями. Лив снова забормотал; слова его сливались в одно длинное неприятное слово, и Доминикин нос зачесался: запах похож был на вонь от горящей ветоши.

Сани плавно двинулись вперед. Некоторое время Доминика слышала шаги — Лив бежал рядом, толкая сани, разгоняя, как мальчик, решивший прокатиться с горки; потом последовал толчок, темная тень мелькнула над Доминикиной головой, и сани стали вдвое тяжелее.