Владимир Крышталев: Возвращение чудес

Я всегда отличался способностью кратко формулировать глубокие мысли. Этот раз не был исключением.

— Гм, — произнес я с достоинством.

Клод снова переместился в пространстве — на сей раз при помощи своих двоих. Когда он подошел к нам с Марго, я уже справился с глубокими мыслями. И заявил:

— Твоя привычка хвастаться всем подряд просто отвратительна!

Хозяин скорбно кивнул, соглашаясь:

— Увы.

Затем его лицо неуловимо изменилось, каким-то образом тут же настроив собеседников (то есть Марго и меня) на деловой лад, и Клод продолжил:

— Но все это вплотную подводит нас к тому, зачем вы здесь. Алексей, достаточно ли времени я предоставил на размышления?

Он спросил прямо. Мне не оставалось ничего другого, кроме как прямо ответить:

— Да.

— Ты принял решение?

— Да, — снова промолвил я.

— И каково оно?

Я посмотрел на экзотические деревья за спиной Клода, взглянул на Марго, снова вернулся к лицу хозяина «Аркадии». В его карих глазах было что-то знакомое… Да-да, эти глаза я впервые встретил на Сайгусе, когда ни о каком Клоде еще слыхом не слыхивал. Кто бы мог подумать, что странное знакомство с симпатичной темноволосой девчонкой обернется такими последствиями!

— Согласен, — сказал я абсолютно серьезно. — Согласен стать богом.

Он слегка улыбнулся — наверное, по поводу «бога», — и протянул руку:

— Тогда — добро пожаловать в мир чудес!

Руку я пожал, но при этом не преминул заметить:

— Разве меня следовало спрашивать первым?

Клод с Марго обменялись многозначительными взглядами, и это выглядело как-то неправильно. Поначалу я не понял, в чем заключается неправильность, однако секунду спустя догадка озарила сознание. И в этот же миг спутница коснулась моего плеча. Я почувствовал, как сердце сбилось с ритма, когда она произнесла:

— Алексей, нам нужно поговорить.

В дрему вторглись резкие голоса. Телега остановилась.

— Не пропущу, и всё тут! — твердил какой-то незнакомец, гнусавя. — Вы мне бумажку не тычьте, я все одно в этих каракулях не разумею.

— А хоть что-то ты разумеешь? — поинтересовался наш капитан.

— Разумею, что пропускать не велено, — важно ответил гнусавый. — Барон Этвик изволит считать, что эта дорога портит вид из окна их спальни.

— Но у нас особый случай, — начал терпеливо пояснять капитан (судя по некоторому напряжению, отчетливо звучавшему в голосе, он уже злился). — Королевский указ. Срочно.

Гнусавый безмятежно хрюкнул:

— А барону Этвику все одно, что король, что холоп… Тпру! Куда прешь, морда вражья!

Послышались ругательства, потом раздался такой звук, будто кто-то упал с коня. И сразу же ругательства возобновились с утроенной энергией.

— Заткнись, Бочка! — раздраженно прикрикнул главный. — Говорил тебе, не лезь нахрапом!

Ага, Бочка — это который меня оглушать тогда взялся! Значит, его с лошади уронили? Я ощутил волну злорадства: все-таки есть в мире справедливость!

Капитан же тем временем продолжил, стараясь придерживаться мирного тона:

— Может, барон Этвик изволит взять золото? Только несколько путников и только один раз. Мы проедем — и всё.

Послышался характерный звон полного кошелька.

— Не, — решительно сообщил гнусавый. Судя по всему, кошелек не произвел на него впечатления. — У барона Этвика такого добра целый сундук.

Я представил себе эти немереные богатства и едва не расхохотался. Это ж надо: свободное землевладение, казна которого составляет целый сундук золота! Похоже, у достославного Этвика больше гонору, чем реальной силы. С трудом сдержавшись, чтоб не фыркнуть, я снова прислушался к разговору.

— Тогда, может, ты возьмешь это для себя? — злость капитана становилась все отчетливее. Очевидно, на королевской службе он не привык к столь открытому игнорированию его полномочий.

— Да вы что! — опешил гнусавый. — Барон Этвик мне голову на сим же месте и отрубит. Не, лучше поворачивайте, добры люди, и не доводите дело до греха.

— Но почему?! — в изнеможении от пустого спора и от собственной злости прорычал капитан.

— Барон Этвик изволит считать, что эта дорога портит вид из окна их спальни, — охотно повторил гнусавый свое объяснение — причем слово в слово.

— Если ты нас не пропустишь, то сюда явится король со своим войском и испортит не только вид из спальни, а и саму спальню вместе с бароном Этвиком в придачу!

Я так и не понял, кто произнес эту тираду, однако для образовательного уровня моих конвоиров подобные грамматические конструкции были чудом. Нормально разговаривал лишь старший, а остальные редко связывали в предложение больше пяти слов. Но голос был другой — кого-то из подчиненных.