Владимир Крышталев - Возвращение чудес

Луиза отпустила мою руку и подбежала к полосе мокрого песка. Следующая же волна мягко и настойчиво добралась до ее колен. Принцесса рассмеялась, зачерпнула воду в ладони и попробовала на вкус.

— Соленая, — сообщила она с триумфом, будто миг назад доказала какую-нибудь чрезвычайно важную теорему.

Затем девочка погрустнела.

— Всё как во сне, — она вернулась ко мне, вытирая руки о тунику. — Но потом вы исчезали, а я видела того человека. Которого казнили.

— Другими словами, ты видела сначала будущее, а потом прошлое? — уточнил я.

Луиза задумалась.

— Да, — сказала она наконец. — Это прошлое. Но почему оно мне снилось?

— Ты опасаешься, что оно может вернуться.

Снова долгое молчание.

— Вы вправду уходите, — произнесла девочка тихо — так, что шелест волн едва не заглушил ее слова. — А меня вернете домой. Я знаю. Там всё будет так же.

— Другими словами, после моего ухода для тебя жизнь станет прежней. Именно это ты чувствуешь, моя маленькая королева.

Я жестом пригласил ее идти, и мы направились к месту, где начиналась трава. Уселись, обратившись лицом к океану. Позади, отзываясь на бриз, шелестела листва деревьев.

— Но жизнь не будет такой же, — возразила Луиза. — Я теперь могу ходить. И еще…

Она продемонстрировала сложенные лодочкой ладони. Между ними слабо затлел огонек. Девочка гордо добавила:

— Я знаю, что я не такая, как другие. Но… почему я не могу уйти с вами?

— Тебе кажется, что в другом мире будет лучше?

Луиза покусала губу.

— Мне не нравится, когда людей сжигают. Это неправильно.

Я посмотрел в небо. Здесь солнце еще не перевалило на закатную сторону. А в Милне уже вечер.

— Хочешь послушать сказку? — спросил я, обращаясь к принцессе. — Сказку из другого мира, в котором всё иначе.

— Расскажите! — согласилась девочка. Подобрала края своего одеяния и устроилась поудобнее на траве.

И я начал рассказывать, вспоминая, как эта история уже звучала здесь, на Паэне.

Утреннее Облако родилась в самом начале смутного времени. Ее отец и старшие братья были убиты в разгоревшейся войне, когда она была еще совсем маленькой, поэтому она не могла сожалеть об их гибели больше, чем о гибели любого другого, павшего жертвой кровавых раздоров. Ее мать умерла от одной из болезней, которые стали распространяться вместе с голодом. Четырехлетняя девочка осталась одна. Ее могли бы подобрать уходящие от наступающих врагов крестьяне, но они были слишком озабочены собственными детьми: в то время каждый рот считался лишним…

Когда последние слова этой истории унес бриз, мы еще некоторое время сидели неподвижно. Луиза о чем-то думала.

— Я знаю, — заявила она с неожиданным воодушевлением. — Чудеса внутри нас. Эта женщина изменила мир… и я тоже смогу. Пойдемте, доктор!

Маленькая принцесса решительно взяла меня за руку и шагнула. Передо мной замаячил знакомый балкон.

Трудно было идти следом, сохраняя невозмутимый вид. Может, Луиза мало что поняла, но это именно она переместила нас с Паэны домой!

Потрясающие способности!

В принципе, я выполнил всё, ради чего повторно прибыл на Фриду. Оставалось лишь проститься.

— До свидания, доктор! — Луиза помахала мне рукой. Я знал, что в уголках ее глаз сейчас стояли слезы, но этого в темноте видно не было.

— Спасибо вам, Азар, — сказала королева, обняв меня на прощание. — Вы так много для всех нас сделали. Благослови вас Бог!

— Прощайте, — кивнул Жерар. — Может, мы о вас еще услышим.

— Всё возможно, — улыбнулся я. — Но пусть у вас лучше не будет столь сильных неприятностей. Живите счастливо.

Отвернувшись, я зашагал вниз по склону холма. Нащупал на шее шнурок с пультом, снял, повертел в руках. Затем хмыкнул и, хорошенько размахнувшись, забросил его подальше. Неуклюжие транспортные средства мне больше не требовались.

По-прежнему не оглядываясь, я шагнул вперед. На борт «Аркадии».

Глубокой ночью новая звезда исчезла с небосклона. Кое-кто клялся, будто видел, как она очень быстро метнулась вниз, к горизонту. Но чудаку мало кто верил.

Столь яркие звезды не падают.

Теория сильных фигур едва ли доказуема на практике. Однако у всех людей, с которыми мне довелось близко общаться на Фриде, оказались весьма интересные судьбы.

Барона Этвика мое «воскресение» впечатлило настолько, что он забыл старые притязания и поставил свой меч на службу королеве. Это его уму в конечном счете обязано королевство своим процветанием. По сути, Этвик добился желаемого, просто другим путем: он всё равно сосредоточил в своих руках королевскую политику.