Юрий Добронравов - Акробат. Дилогия (СИ)

— Ладно, о Великий, — сказал Скиталец, беря Малыша на руки. — Он так орет, что грыжу себе наживет. Сделаем так: мы уедем рано утром, а его просто позабудем. Он спит долго и крепко.

— Вставай, парень. Ушиваемся, — Скиталец тряс Волчонка за плечо.

— Да ночь еще! Ты говорил, утром поедем, — тот протирал газа, выглядывая из шатра.

— Пока соберемся… К тому же, утром могут и не позволить убраться по-добру, по-здорову. Так что, давай, веди лошадок.

— А ты, малый, не вздумай орать, — Скиталец обратился уже к Малышу. — Если заплачешь — оставлю тебя, а сам уеду. Понял?

Понял Малыш или нет, но притих, испугавшись угрожающей интонации в голосе своего большого друга. Безоговорочно дал посадить себя в мешок, выразив недовольство только шмыгающим носом.

Когда все было готово к отъезду, невдалеке замаячило световое пятно. Дозор стражи обходил лагерь. Это не входило в планы Скитальца. Если будут чинить препятствия — все! Пиши — пропало! Здесь воинов — сотня, если не больше. Навалятся скопом — отмахаться будет невозможно. Он незаметным движением извлек из-за голенища кинжал. Может быть, удастся управиться без лишнего шума?

Стражник в шлеме с нашитыми костяными пластинами, тот который утром провожал его на аудиенцию в шатер Пророка, жестом приказал двум своим подчиненным осмотреть поклажу и шатер.

— Уважаемый, прошу потише, — Скиталец подошел к начальнику. Ребенка разбудишь. Ты ведь видел, что он вчера творил в шатре Великого? Надеюсь, не хочешь, чтобы он перебудил весь стан? Тогда мне придется забрать его с собой. Боюсь, Пророк будет не очень доволен. А так — видишь — спит малец. Не потревожь, пусть себе…

Он незаметно прикоснулся к руке начальника и вложил в нее пару монет. Воин, кивнул, но в шатер все же заглянул, и, увидев на кошме сверток накрытый одеялом с узорами клана Длиннорога, удалился с чувством исполненного долга.

— И что все это значит? — спросил Волчонок, когда они выехали за пределы лагеря. — Наш питомец будет не в восторге. Ему в седле ехать нравится, а не труситься в мешке за твоей спиной. К чему такие предосторожности? И что хотел этот страж?

— Проверяет, оставили мы Малыша или с собой забрали, — ответил Скиталец, оглядываясь за спину, будто опасаясь чужих ушей.

— А им-то что?

— Вчера Пророк просил меня отдать ребенка ему на воспитание — трудно-де, в дороге с таким маленьким.

— И он прав. А ты?

— А мне виднее. Что-то наш Пророк недоговаривает. Уж лучше, пусть парень побудет с нами. Если и отдам, то кому-нибудь другому.

— Да… — протянул Волчонок. — Таскайся теперь с ним, возись… «Открой ротик — ам!» да «а-а»… Не понимаю я тебя, Скиталец.

«Я и сам себя иной раз не понимаю, — подумал тот. — Но что-то тут нечисто. А своей интуиции я доверяю больше, чем чужим словам».

Вдруг впереди, в предрассветном тумане засерели фигуры всадников.

«Неужели, засада?»

— Волк, возьми-ка этого седока, и постарайся удрать, если что… Там, похоже, нас уже ждут, — Скиталец передал Волчонку мешок с Малышом, а сам извлек из поклажи сверток с мечом.

Но через несколько минут все прояснилось в буквальном смысле слова. В разрыве туманного облака стало видно, что по тропе двигались всего два всадника и один пеший. Причем, последнего, всадники время от времени подгоняли копьями.

— Похоже, не про нашу честь, — облегченно вздохнул Волчонок.

Когда они поравнялись со странной компанией, пеший вдруг бросился к Скитальцу и заорал так, что и на Побережье могли, наверное, услышать.

— Господин, господин! Спаси меня!

От стана отъехали всего-ничего. Не хватало, чтобы этот идиот перебудил все войско.

— Ша! — вполголоса прикрикнул «господин». — Нечего орать. Чего надо?

— Спаси меня, — уже на два тона ниже проговорил человек.

Только теперь Скиталец немного рассмотрел его. Невысокий безволосый человечек неопределенного возраста, кривоногий и плосколицый, как все жители Горной Страны. Одет в рванину, через которую проглядывало грязное худое тело. Его руки были связаны за спиной длинной веревкой, конец которой был привязан к луке седла одного из всадников.

— От чего я тебя должен спасать?

— Меня хотят казнить — сбросить в пропасть.

— За что? — этот вопрос уже больше относился к стражникам, которые, как ни странно, совсем не возражали против беседы своего поднадзорного со случайным встречным. Они сами с любопытством наблюдали за разговором, и тоже были не против вставить словцо-другое.