Сергей Болотников - Город призраков

Сверху пошел огненный дождь, состоящий из обломков плавленой породы, горящего металла, стекла, ткани и пластика.

Это было феерическое зрелище. Вытянутый гриб достиг облаков, все еще пылая и переливаясь, как десять тысяч недогоревших углей, и... тучи ринулись прочь с его дороги, разгоняемые колоссальным потоком раскаленного воздуха. Широким кольцом расходились они, и самые крайние из-за резкого скачка температур начинали плакать теплым мутным дождем.

Грохот не смолкал, но теперь стало понятно, что это уже не раскат взрыва — это бунтуют недра, смертельно раненные грубым, иззубренным скальпелем кумулятивной детонации.

Черный столб жирного, немилосердно воняющего дыма возносился из разлома посередине Нижнемоложской, и видно было, как ходят, содрогаясь в огне, земные пласты.

Заря померкла — в образованный огненным грибом разрыв заглянуло синее небо. Было четыре часа пополудни. А потом сквозь проем на город взглянуло солнце, создав невообразимо странный эффект, который мог стать картиной к апокалипсису.

И не дожидаясь, пока черное облако поднимется еще выше, город стал проваливаться. Земля уже не держала, и там, в глубине ее, рушились один за другим хрупкие своды источенных от времени пещер.

Первой просела Арена. В центре площади вдруг образовалась широкая, с рваными краями трещина, в которую стало съезжать плитовое покрытие, волоча за собой здания. Не выдержав нагрузки, рухнуло изящное здание КПЗ. Угрюмый массивный фронтон здания суда, откуда Мартиков выходил когда-то с радостью от удачно избегнутого наказания, сопротивлялся дольше, но и он пустил трещину по всему правому боку, а потом колонны подогнулись одна за другой — и дом рухнул в облаке едкой пыли.

На Центральной улице один за другим стали падать фонарные столбы, как поставленные на попа домино в популярной забаве.

Резкие трещины бежали по городу, змеясь и извиваясь. В одну из таких пропастей попала бывшая редакция «Замочной скважины», которая сгинула в открывшемся проеме без следа.

Сотрясаясь, провалилась школьная спортплощадка, на которой состоялось освобождение Павла Константиновича, патетично описав круг в воздухе, сгинули баскетбольные щиты, да и сама школа не заставила себя долго ждать — разделилась на две половины и рухнула в глубины земные.

Старый мост через реку Мелочевку вдруг стал вспучиваться самым невообразимым образом, горбатая спина изгибалась все круче и круге, а потом это величественное сооружение, похожее больше на безумную стелу, разом низверглось вниз, в облаке пара и пламени. В образовавшийся пролом хлынула Мелочевка, и водопад этот на первых порах затмил бы собой легендарную Ниагару.

С треском сползла в воду лодочная станция, на которой Мельников дрался с братом Раменой, некоторое время плыла по течению, а потом водопад подхватил ее и швырнул вслед за мостом, где она и сгинула, болтая рваными сетями и разламывающимися на ходу лодками.

Кинотеатр «Призма» неожиданно стал треугольником, а потом и вовсе разделился на пять частей, обваливающихся по отдельности.

Сверху хлестал горячий ливень, мешался со снегом и каменной крошкой.

С нутряным стоном разошлась на две половины улицы Школьная. На одной стороне остался дом Влада, на другой бар — «Кастанеда». Потом землю вспучило, раздался глухой взрыв — и бар исчез, сменившись месивом каменных обломков.

Так и не расцепив крепких своих объятий, канули в пропасть «фольксваген» и черный «сааб», лишь блеснули в красноватом отсвете задние фонари.

Многочисленные дачные домики начали взрываться с резкими, кашляющими хлопками. Земля на близлежащем кладбище зашевелилась, как в дешевом фильме ужасов об оживших мертвецах, но вместо того, чтобы исторгнуть зомби, провалилась сама, обеспечив клиентам заведения самую надежную из могил.

Старые дома на Покаянной улице поднялись волной и рухнули, разваливаясь на мелкие составляющие.

Мост Черепашка над высохшим руслом потерял ноги, а потом разломился на три куска и утонул в покрывающем дно реки иле.

Степина набережная на миг стала Степиной высотой, а потом сразу без перерыва — Степиным провалом.

Как смертельно раненое животное, осел дом культуры, стены его ломались с пушечным треском. Потом земля разверзлась и приняла в себя уродливый образчик архитектуры.

В воздух взлетали измочаленные бревна, куски кирпичной кладки и разодранной жести.

Буйная стихия разрушения правила сейчас в городе — подлинный Апокалипсис.