Владимир Брайт - Принц фальшивых героев

— Ты бредишь, — оборвал стройный ряд моих умозаключений внутренний голос.— Никаких булочников здесь нет и не будет. Все происходит с нами в реальности.

— Но ведь герои никогда не умирают, — попытался я ухватиться за слабую соломинку надежды.

— В дешевых комиксах — нет, а в жизни — еще как умирают.

— Но... Но бывают же, в конце-то концов, исключения из правил?!

— Я знаю только одно исключение из правил, — очень серьезно ответило мое второе «я»,— но для твоего же спокойствия не буду о нем сейчас рассказывать.

— Ты намекаешь на...

— Да. Именно на это я и намекаю.

— А как же в таком случае наша неимоверная удача и семьдесят два процента, вычисленные Аспирином?

— Боюсь, против Адвастмону — демона, заключенного в оковы проклятия еще древними богами, не хватило бы и ста пятидесяти...

— Значит, все кончено?

— Рад, что ты наконец понял это.

Туманная субстанция неумолимо приближалась, и, повинуясь какому-то неясному порыву, я выбросил вперед руку, судорожно сжимающую свой нелепый меч, и шагнул навстречу неизбежному...

Испорченный деревянный солдатик сумел сделать на плохо гнущихся ногах пару шагов навстречу всепожирающему пламени смерти, а потом уставшее от мирской суеты время вдруг прервало свое равномерное течение и превратилось в жидкую патоку, сквозь которую было невозможно прорваться. Тело застыло, словно муха в янтаре, и в моей голове отчетливо прозвучал отстраненный неживой голос:

— Никогда ни один демон не тронет благодетеля, отпустившего на волю узников Тоннеса. Ты отмечен печатью освободителя.

«В каком смысле — отмечен печатью?» — хотел спросить я, но удержался от этой глупости испросил иначе:

— Но ты же не демон Тоннеса, а просто демон?

— Адвастмону — прародитель всех демонов Тоннеса!

Если бы я не завяз в плотном потоке остановившегося времени, то, вне всякого сомнения, сел бы со всего размаха на землю. Наш противник оказался ни больше ни меньше как зачинателем целого рода демонов, пару-тройку которых я так удачно отпустил на волю, в результате чего меня отметили почетной грамотой с печатью —печатью освободителя.

— Т-так з-значит, т-ты н-не т-тронешь н-ним-меня, н-ни м-моих т-товарищей? — Как это обычно бывает, настоящий страх пришел только после того, как все благополучно разрешилось.

— Не трону.

— Бот и чудненько! — мое подсознание, в отличие от сознания, сориентировалось быстро.— Тогда стоит обсудить, как наиболее эффектно завершить поединок.

— В каком смысле? — не сразу понял я.

— В таком, что убить Адвастмону мы не можем, и все об этом прекрасно знают. А значит, мы должны его повергнуть так, чтобы ни у кого не возникло сомнений, за кем осталась победа.

— Ты что же, предлагаешь мне вот так запросто сказать могущественнейшему демону:«Не могли бы вы, уважаемый, прикинуться дохлым — в целях, так сказать, поддержания моего имиджа?»

— Ну, я, вообще-то, имел в виду не совсем это,— не слишком уверенно протянул внутренний голос.

— Но что-то подобное, ведь так?

— Так, не так,— зло огрызнулось мое подсознание,— какая разница? Нам нужно убедить не только всех присутствующих, но и короля, что это честная победа. В противном случае они могут переиграть этот раунд, выпустив на арену огромную стаю каких-нибудь ядовитых кровососущих мух или еще что-нибудь в этом же роде. Вот тогда мы и посмотрим, насколько хорош старикан со своим древним искусством Ней-Лан или мы с «оком скорпиона»! Так что, если хочешь выйти отсюда на своих двоих, то очень тебе рекомендую договориться с Адвастмону насчет красивого финала.

На этот раз он действительно прав. Если противники не сошлись в смертельной битве, то нет и победителя: противники сидят по углам ринга, весело улыбаясь и лукаво поглядывая друг на друга. В таком случае Фромп может легко и красиво засчитать ничью или устроить переигровку раунда. И в том, и в другом случаях мы — покойники. Так что нужно использовать выпавший нам шанс и выжать из ситуации максимум возможного...

— А н-не м-могли б-бы в-вы, ув-важаемый Аддвастмону...— Разговор с демоном все еще по-настоящему пугал меня,— п-притвориться м-мертвым?

— Демоны не умирают. Дела людей меня не интересуют. Ты, а вместе с тобою и твои товарищи, отмечены печатью Тоннеса, поэтому, не смотря на голод, я вас не трону. Прочее меня не касается.

Упоминание о голоде меня окончательно парализовало, так что я решил оставить свои нелепые просьбы и удовольствоваться тем, что есть — жизнью, не обременяя глупыми просьбами могущественного демона.