Патриция Брей - Честь Девлина

Дидрик кивал в нужных местах и даже делал подходящие к случаю замечания, но мысли его были далеко. Казалось, спутница не замечает недостатка энтузиазма, поскольку из умывальной комнаты его повели в кухню, которая располагалась в отдельном здании — опасались пожаров. Интересно, почему Девлин так задерживается? Может, они с Микалом обсуждают таинственные планы воина? Или прибыла арестованная, и они вместе допрашивают ее?

— Разумный порядок, не находишь?

Дидрик моргнул, понимая, что напрочь прослушал последние объяснения Саскии.

— Разумеется.

Женщина рассмеялась.

— Я только что сказала, что нерадивых учеников мы зарубаем и кормим ими остальных, чтобы поддерживать бодрость духа.

— Сержант учил меня экономить, — улыбнулся Дидрик, — однако я не уверен, что он имел в виду именно это.

К счастью, вместо того чтобы обидеться, Саския повеселилась над его невнимательностью.

— Ну что, довольно видел?

— Да. Прошу прощения за рассеянность. В других обстоятельствах я бы, несомненно, заинтересовался сравнением наших ведомств, однако…

— … сейчас ты думаешь о Девлине и о том, что они с Микалом замышляют.

Вот уж не знал, что его чувства так очевидны.

Саския коротко переговорила с поваром, и тот исчез в смежной комнате, а вернувшись, вручил женщине завернутый в ткань сверток, от которого исходил запах свежего хлеба.

— У офицеров есть комната в главном здании. Оттуда прекрасно виден коридор, ведущий к кабинету главы Микала, так что мы сразу узнаем, когда они закончат.

— Идем.

Саския уже показывала гостю казармы городской дружины, но на сей раз завела его в небольшую комнату, где стояло два квадратных стола и дюжина деревянных стульев у стены. Женщина положила на стол сверток, а плащи повесила на крючки. Дидрик принес два стула и поставил их так, чтобы без помех глядеть на дверь. Тем временем Саския подошла к деревянному шкафу и вернулась с двумя высокими стаканами и керамическим кувшином. Вытащив пробку, она наполнила сосуды темной жидкостью.

— Спасибо, я не пью на службе, — отказался лейтенант.

— Я тоже. Но это не настоящий эль. Сладкий и не пьянящий.

Дидрик осторожно попробовал. Напиток действительно оказался сладким и не таким густым, как кейрийский эль. Сделав еще глоток, лейтенант решил, что для тех, кто не пробовал лимонад, довольно неплохо.

Саския налила и себе стакан, потом развернула ткань. Внутри оказались две плоские ржаные лепешки. Дидрик узнал их. Обычно такие наполняли колбасой и сыром и давали их тем, кто не знал, когда служба позволит как следует поесть.

Приняв булку, лейтенант с готовностью откусил от нее. За годы работы в страже он научился никогда не отказываться от еды — как знать, куда тебя позовет долг в следующий миг.

Жуя, лейтенант оглядывал комнату. Она оказалась довольно уютным местом с небольшим камином и двумя высоко расположенными окнами, сквозь одно из которых струился солнечный свет. Деревянные стулья явно немало пережили на своем долгом веку — у нескольких проглядывало более свежее дерево там, где заменяли ножку или спинку. На дубовой столешнице красовались темные кольца от стаканов и большое пятно — видимо, кто-то опрокинул чернильницу.

Посмотрев на дверь, Дидрик заметил, что на деревянной раме видны странные отметки, а в некоторых местах она продырявлена почти насквозь.

Через пару секунд он понял, в чем дело.

— Ножи.

Саския перехватила его взгляд.

— Да, метательные ножи. Раньше мы здесь соревновались, пока Уллмер не напился и не промазал мимо мишени. Нож вылетел в коридор и зацепил ухо посланника.

Дидрик поморщился, непроизвольно коснулся уха правой рукой.

— И что посланник?

— Ухо уцелело, но Микал запретил нам тут резвиться. Теперь мы должны уходить или к себе, или в таверну.

— У нас тоже были проблемы с молодежью. К счастью, Девлин вмешался, прежде чем дело дошло до серьезных увечий.

— В этих соревнованиях он просто блистал. Мог попасть в мишень размером с птичий глаз с двадцати шагов, — вздохнула Саския. — Даже Керри ему уступала.

— А какая была Керри?

Дидрик давно хотел это узнать, а то его друг почти никогда не говорил про покойную жену.

— Она была отважной, дерзкой. Горячей, но верной подругой. И очень гордой. Она могла получить любого мужчину, и когда Девлин начал за ней ухаживать, никто и не думал, что он станет ее избранником. Он был прежде всего творцом. И казался слишком мягким, слишком нежным для нее. Я была уверена, что он наскучит ей за месяц. Только Девлин удивил нас всех, и через год я держала ее меч на их свадьбе.