Сесилия Дарт-Торнтон - Битва вечной ночи

А на блюдах и тарелках блестели дивные, потрясающие неземным совершенством плоды. Лаковые, как будто облитые сахарным сиропом, они поражали глаз всеми цветами осени, великолепием самых богатых сокровищ. Мягкостью бархата манили усталых путниц эти невиданные плоды, скользящей гладью шелка и парчи, свежим дыханием горного ветерка. На тонких стебельках еще подрагивали зеленые, не увядшие листья. Все, абсолютно все, от мясистых лепестков околоцветника до сахарной поверхности слома на ножке, было безупречно, будто молодое вино. Алые, как гранат, вишни, прозрачный виноград, яблоки, похожие на пронизанные золотыми и янтарными прожилками рубины, аметистовые россыпи голубики, мерцающая красными огоньками земляника, желтые топазы спелых груш, светлые изумруды крыжовника, на веточках которого еще не обтрепались мельчайшие иголочки, дыни, гранаты, сливы, плоды фиг, напоминающие светящиеся капли нефрита, — все это изобилие так и просилось в рот, суля неслыханные наслаждения.

Потрясенные, напрочь утратившие способность думать здраво, путницы бросились, пожирая глазами представшее им великолепие. Продавцы нестройными мяукающими голосами расхваливали товары.

— Налетайте, покупайте! Налетайте, покупайте! — так слышался их зов Вивиане и Кейтри, но Тахгил различала в пронзительном хоре иное:

— Налетайте, умирайте! Налетайте, умирайте!

Крошечные гротескные человечки, ухмыляясь, суетились вокруг трех странниц, поднимая над головой корзинки и блюда, выставляя напоказ груды редчайших лакомств. Груды сочного винограда едва не падали с тарелок, свисающие гроздья светились изнутри, лучились нежнейшей лазурью.

— Ничего не трогайте! — предупредила Тахгил, и едва слова эти сорвались у нее с языка, с глаз ее как будто спала завеса.

Призывный румянец гранат сменился нездоровой краснотой чахотки, голубика трепетала мертвенной синюшностью, а россыпь земляники превратилась в груду разлагающихся кусочков гнилого мяса. Налитые желчью груши перекатывались рядом с прокисшим виноградом, а на заплесневелых листьях взбухали смертоносными опухолями яблоки. Сливы глумливо подмигивали, точно вырванные из глазниц глаза великанов, и сочились кровью.

Тахгил припомнились детские рассказы и сказки о лесных гоблинах. Говорили, будто бы их товары куда как смертоноснее и опаснее товаров настоящих сьофров. Однажды Сианад отведал засахаренную гниль сьофров — и отделался всего лишь болью в животе. Однако фрукты, что продавали лесные гоблины, обладали совсем, совсем иным эффектом.

— Налетайте, покупайте!

Ободренные призывными криками, Вивиана и Кейтри уже тянули руки к корзинам с фруктами. Тахгил поспешно ухватила подруг за руки.

— Не ешьте! — тревожно закричала она.

Лесные гоблины с кошачьими головами и крысиными ушами смеялись и гримасничали, а спутницы Тахгил сердито вырывались из ее хватки.

— Нет, нет! — кричала Тахгил. — Кольцо позволяет мне видеть правду. Все это лишь обман, иллюзия. Взгляните у меня из-под локтя, сами все поймете. Это плоды смерти! Идемте отсюда! Не глядите, не слушайте, не трогайте!

Верещание и гомон коварных торговцев становился тем временем все громче и пронзительнее, заглушая слабый голос девушки. Гоблины наперебой призывали зачарованных смертных отведать угощение. Однако когда Вивиана уже почти касалась раздувшейся сливы цвета окровавленного мочевого пузыря, лесной гоблин проворно отдернул тарелку вместе со сливами.

— Налетайте, покупайте!

— Но у нас нет денег! — простонала Кейтри. — Ни золота, ни серебра. Ни даже бронзы!

— Может, возьмете в уплату мой пояс? — умоляла Вивиана.

— Или мой серебряный медальон? — вторила ей девочка.

— Вы что?! С ума сошли? — вне себя от злости, вопила на них Тахгил, оттаскивая ослепленных подруг с силой, породить которую могло только отчаяние.

Но те снова оттолкнули ее. Лукавые лесные гоблины затянули песню, их непохожие друг на друга голоса слились в дружный хор:

Вивиана трясущимися руками сорвала с пояса ножнички и отрезала прядь крашеных волос. Тахгил выбила ее из рук фрейлины — но гоблины проворно подхватили падающий локон, а саму Тахгил крепко ухватили за волосы и за одежду. Гогоча, вереща, кривляясь и насмешничая, они прыгали по голове и по плечам жертвы, лягались, щипались, били ее.

— Дайте мне фруктов! — визжала Вивиана.