Сесилия Дарт-Торнтон - Битва вечной ночи

Король-Император загородил собой королеву. Муж и жена шли медленно, объятые ужасом. Волосы у них встали дыбом, из пор брызнул холодный пот. Но они знали — бегство бессмысленно, и шептали друг другу, что лучше умереть бок о бок, глядя в лицо своему убийце, нежели показать врагу спины.

Страх поверг их в смятение, лишил возможность мыслить здраво и разумно. Именно сейчас, в момент наивысшей нужды, они и думать забыли о Койниде, привычно покачивающемся на боку Короля-Императора, и о том, что он может призвать подмогу. Джеймс вспомнил лишь, что слыхал, будто Накалэвие терпеть не может пресной воды, и потому вел жену со стороны залива. И вот настал ужасный миг, когда перед ними выросло лицо чудища. Огромная пасть разверзлась, как бездна. Дыхание неявного опалило им лица, длинные руки протянулись к смертным. Стараясь увернуться от смертоносной хватки, несчастные жались к самой кромке залива.

Ступив на отмель, Джеймс плеснул пригоршню воды на ногу освежеванному кентавру — тот захрипел и метнулся на другую сторону дороги. Воспользовавшись этой нежданной возможностью, король с королевой со всех ног бросились прочь. Ветер, рожденный броском Накалэвие, взъерошил одежду и волосы несчастных, и они еле избежали когтей чудища. Развернувшись, Накалэвие скакал за ними и рев его был подобен грохоту морской бури.

Дорогу впереди пересекал извилистый узкий ручей, через который излишек воды стекал из залива в море. Сознавая, что если им удастся перебраться через него, они спасены, смертные мчались из последних сил. Королева не сдавалась, хотя тяжелые юбки мешали ей бежать. Муж как мог поддерживал, почти нес ее на руках. Однако нежные ножки королевы не могли тягаться с быстрыми копытами Накалэвие, и чудище стремительно нагоняло.

— Койнид! — отчаянно крикнула королева Катарина, в глубине души сознавая, что уже поздно.

Джеймс потянулся за рогом, однако несколько драгоценных секунд были потеряны, пока он сумел поймать его — ведь все усилия короля были направлены лишь на то, чтобы помочь слабеющей жене добраться до ручья. И в тот миг, как они оказались на берегу, из тьмы позади них снова протянулись когтистые руки. Молодые люди прыгнули вперед, на тот берег, но так и не достигли его. Катарина упала.

Схватив ее, Накалэвие торжествующе взревел, однако Джеймс поднес рог к губам и со всей силы протрубил в него, а потом развернулся к чудищу, чтобы сразиться с ним.

Ясно и звонко, чисто, как горный хрусталь, пропел Койнид. Зов его был удивителен и ужасен. Даже Накалэвие вскинул жуткую ободранную голову, когда глубокий и густой звук прокатился в поднебесье. У всех, кто слышал музыку этого рога, кровь в жилах начинала вскипала, как пенные морские волны. Музыка эта могла бы заставить деревья вырвать корни из земли, чтобы явиться на зов, заставить камни и скалы восстать. Сильная, завораживающая мелодия неслась над холмами и долинами, лесами и реками, пока не долетела за много лиг Эриса к заветному зеленому холму.

Орлиный курган был высок и красив. Склоны его поросли густой зеленой травой, а вершину венчали дуб, ясень и терновник. Холм охраняла завеса колдовства. В былые дни люди называли его Королевским курганом. Его избрал Ангавар с ушедшими вместе с ним кавалерами и дамами в конце Славной Эпохи, когда они решили погрузиться в сон.

И здесь они все еще спали.

Другой волшебный холм на протяжении нескольких столетий хранил сон Моррагана и его приверженцев — но наследный принц проснулся и вышел из-под земли уже сорок лет назад. Одни говорят, что сон его ненароком, по дурости, нарушил пастух по имени Коби Уилл, считающий, будто рыцари Светлых и есть те самые легендарные воины, что придут на помощь в трудный час. Другие считают, что смертному не под силу было бы пробудить спящих, а проснулись они по своей воле, когда им надоело спать. Рог же Уилла, говорят сторонники этой версии, был просто одним из инструментов Светлых и повесили его на стену вовсе не для того, чтобы смертные звали на помощь Светлых.

Как бы там ни было, пещера Вороньего кургана уже опустела. Однако призыв Койнида на орлиных крыльях ночного ветра примчался к высоким сводам Орлиного кургана.

Зеленые склоны кургана скрывали просторный зал. Высокие своды этого зала переплетали толстые корни деревьев. А внизу, под сводами, блестели прожилками драгоценных металлов стены. Алые и изумрудно-зеленые самоцветы отражали свет огня, что пылал посреди чертога. В тусклом сиянии за кругом пламени спали сотня прекрасных скакунов и шестьдесят пар гончих. Огонь, не нуждавшийся в топливе, пылал гигантским цветком из шелковых лент, сиял отблесками опала и танжерина. Мягкое золотисто-алое сияние омывало сотню богато убранных постелей, обитых бархатом и золотою парчой. Здесь, подобные неописуемо прекрасным надгробным изваяниям, лежали спящие придворные-Светлые, обреченные на изгнание вместе со своим королем.