Кейт Эллиот: Дитя пламени

— Вернемся за остальными и пойдем как можно дальше к центру кургана. Куманы никогда не решатся преследовать нас по воде. Пройдет несколько дней, и они уедут отсюда, тогда мы сможем выбраться наружу.

— И это все? — требовал ответа Болдуин.

— Да. Увидишь сам.

Они с трудом пробрались назад ко входу, прикрытому густо разросшимся мхом, где столкнулись с Эрменрихом. Он кашлял и дрожал всем телом, пытаясь разорвать завесу из мха.

— О Боже! Вот вы где! Я думал, курган поглотил вас- Он тяжело вздохнул и попытался перевести в шутку охватившие его страх и последующее облегчение. — Быть может, даже холмы считают Болдуина привлекательным и не против полакомиться им, но я не понимаю, что они нашли в тебе, скверном рыжеволосом пьянице, Ивар?

— Земля слепа, иначе ты никогда не попал бы внутрь. Пойдем. — Ивар обернулся ко «льву», находящемуся в сознании. — Друг, ты можешь идти?

— Да, немного. Но Деди, он… — Старый «лев» внезапно захрипел и умолк.

— Мы понесем его, — запальчиво проговорил Ивар. — Но сначала снимем с него броню. Эрменрих, помоги мне, хорошо? Болдуин, ты поможешь «льву» пройти в тоннель и пойдешь впереди него на случай, если вам на пути встретятся ямы и впадины.

— Ямы? А что, если я провалюсь в бездонную дыру?

— Болдуин, у нас мало времени! Держи! — Ивар протянул ему меч второго «льва». — Возьми этот меч. Будешь прокладывать им путь.

На удивление, Болдуин взял меч без дальнейших возражений и помог раненому «льву» подняться на ноги. Старый солдат, прихрамывая, начал пробираться к тоннелю.

Гораздо более сложной задачей оказалось освободить от брони безжизненное тело второго «льва».

— Думаю, он уже мертв, — несколько раз прошептал Эрменрих, но наконец им удалось справиться с тяжелыми доспехами.

Но не менее трудно было втащить его в узкий проход тоннеля уже без доспехов. «Лев» был мускулистым человеком плотного телосложения, настолько тяжело раненным, что он весь обмяк, и казалось, будто несешь мертвое тело. К счастью, вода не доходила им до бедер, и вскоре, поднявшись по пологому склону, они выбрались из ледяной воды на твердую сухую землю. Тяжесть кургана давила на них сверху. Земляная пыль обжигала ноздри Ивара, а его изувеченная рука горела от нестерпимой боли.

— Слава Богу, — раздался в темноте голос Болдуина.

Ивар и Эрменрих усадили безжизненное тело солдата на землю, обращаясь с ним не слишком бережно, и Ивар так резко поднялся, что с силой ударился головой о каменный потолок. От внезапной боли слезы навернулись на глаза, и все, чего ему сейчас хотелось, это сесть и заплакать, потому что действительность обернулась для них такой ужасной катастрофой. Ивар был уверен, что они победят в этом сражении. Войска принца Бояна и принцессы Сапиентии потрясали своей мощью и подготовленностью по сравнению с армией куманов, а вселяющая страх маркграфиня Джудит возглавила небывало многочисленное войско, поэтому было невозможно себе представить, что все закончится для них поражением и такая сильная армия будет разбита. Принц Эккехард бесследно исчез в этом водовороте, его друзья были ранены или убиты; это все, что осталось от их великой армии. Быть может, сами они были единственными, кто остался в живых из армии Бояна и находился на этом берегу реки: двое тяжелораненых солдат, четверо новообращенных монахов и одна потерявшаяся монахиня.

Битва началась во второй половине дня, а сейчас ночь укрыла своим покрывалом одиноких путников. Всего два часа назад они находились в первых рядах правого фланга и ждали команды, готовые ринуться в бой. Все произошло так быстро, казалось, реальность уступила место сну, в такой разгром невозможно было поверить.

Тем не менее кто-то должен был вернуться и удостовериться, что куманы не последовали за ними под курган. Замерзший, в насквозь промокшей одежде, дрожа всем телом, Ивар решился вновь пройти по темному тоннелю, нижние уровни которого были затоплены ледяной водой. Штаны облепили его ноги подобно сотням замерзших пиявок, а пальцы ног онемели от холода.

Неожиданно чья-то рука в темноте схватила его за рукав.

— Ты уверен, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил Болдуин хриплым шепотом.

— Да. Будет лучше, если я пойду один. Если со мной что-нибудь случится, ты, Эрменрих и леди Хатумод должны будете позаботиться о раненом «льве».

Болдуин наклонился вперед. Несмотря на долгие недели путешествия, проведенные в суровых условиях, ужас проигранной битвы, охвативший их, когда день уступил место ночной мгле, и их отчаянные попытки укрыться от куманов в глубине земляной насыпи, дыхание Болдуина по-прежнему оставалось сладким, таким как у лорда, сидящего во всем своем великолепии в розарии, медленно потягивающего горячий посеет из меда, приправленный мятой.