Робин Хобб - Дорога шамана

Я упорно пробивался к дальнему концу моста.

— Спинк! — крикнул я. — Спинк, остановись! Возвращайся! Он не обращал на меня внимания. Над его головой парила душа Эпини, в то время как девушка с плачем пыталась разорвать лиану. Спинк сошел с моста и оказался во владениях древесного стража. Он медленно двигался в сторону оскверненного топорами и огнем склона холма. Как ни странно, на мой крик стали оборачиваться другие тени. Я попытался воззвать к ним.

— Остановитесь и поворачивайте назад! Это место создано не добрым богом, на нем лежит печать зла. Возвращайтесь в свои тела. Возвращайтесь к тем, кто вас любит.

Несколько теней замерли, с недоумением глядя на меня, и мне почудилось, мои слова разбудили в них какие-то воспоминания. Но через несколько мгновений они снова побрели вперед. Терпение у меня истощилось — они мешали мне двигаться быстрее! Стараясь не думать о жуткой пропасти, от которой меня отделяли лишь слабо переплетенные веревки, я решительно помчался по мосту мимо равнодушно бредущих душ. Наконец меня заметила отвратительная наставница моего второго «я», по-прежнему находившаяся на вершине холма, и указала на меня рукой. Я боялся, что она вновь швырнет меня обратно в мое тело и позволит умереть только после того, как Спинк и Эпини навсегда исчезнут. Я обеими руками вцепился в сделанные из лиан перила, намереваясь сопротивляться до последнего.

И тут со мной произошла странная вещь. Я ощутил магию, пульсирующую внутри моста, и вспомнил, что эта переправа создана не только древесным стражем, но извлечена и из моей сущности тоже. Я узнал золотые пряди, вплетенные в веревки — мои собственные волосы, — и сообразил, что могу черпать из них силу, только не знаю как. Мне оставалось лишь пассивное сопротивление. И все же я продолжал двигаться вперед, скользя руками по перилам. Души умерших равнодушно расступались передо мной, давая дорогу. С каждым шагом я приближался к древесному стражу.

— Спинк! — вновь крикнул я, увидев, как мой друг неспешно поднимается по склону холма. — Поворачивай назад! Возьми с собой Эпини! Вернись к жизни! Не тащи ее за собой в смерть.

Спинк остановился и повернулся. На миг в его пустых глазах зажегся свет, и я увидел, как на его груди вспыхнула серебром небольшая вещица. Дурацкий свисток Эпини, дар любви, который он умудрился принести с собой даже сюда. Спинк сделал шаг по направлению к мосту. В моем сердце затеплилась надежда.

Неожиданно из-за деревьев, окружавших древесного стража, появилось мое другое «я». Он, стиснув зубы, с горящими ненавистью глазами, несся вниз по склону, стремительно сокращая расстояние, которое отделяло его от Спинка. Тишину разрезал громовой голос древесного стража:

— Вернись! Я сама с ними разберусь! Вернись! Ты должен охранять тело. Тебе необходимо в него войти, не дав ему умереть.

Но он был столь же упрям, как и я. А я его разозлил. Более того, я даже ощущал отзвуки его гнева в своей груди. Он, не обращая внимания на свою наставницу, мчался с холма, чтобы лично разобраться со мной. Но прежде уничтожить моих друзей.

Я крикнул Спинку, чтобы он поторопился, а сам с удвоенной энергией проталкивался сквозь толпу на мосту. Бесполезно. Через несколько мгновений взгляд Спинка потускнел, он больше меня не узнавал. Мой друг повернулся к холму, словно кто-то его позвал, и стал подниматься вверх, навстречу моему другому «я». Спинк шел, отрешенный и безучастный, ничего не различая вокруг себя. Эпини скользила за ним. Ее лицо исказилось от ужаса.

— Эпини! — наконец сообразил я обратиться к кузине. — Эпини, останови Спинка. Возвращайтесь к мосту.

Она услышала мой призыв. Ее испуганный взгляд метнулся от меня к Спинку. Но здесь она была бесплотной, почти как бабочка, — душа, пойманная между двумя мирами, но не принадлежащая ни одному из них. И все же она пыталась. Звала Спинка, тянула за связывающую их лиану, старалась разбудить его засыпающий разум.

Другой «я» нахмурился, посмотрел на меня, и наши взгляды встретились. Он ненавидел меня. Подняв руку, он сотворил заклинание, которое я так хорошо знал. «Держись крепко». И идущие по мосту души застыли на месте, не давая мне пройти.

Повисшие между жизнью и смертью, на мосту, соединяющем миры, серые тени не двигались, и я застрял среди них. Я отчаянно отталкивал их, не забывая одной рукой касаться перил. Какая ирония — в следующий миг дорогу мне загородил Колдер. Даже в смерти его лицо сохранило угрюмое выражение, характерное для него при жизни. Я схватил его свободной рукой и встряхнул.