Игорь Ковальчук - Скиталец

Он положил ее на мох, и девушка обняла его. Ее губы были необыкновенно теплы, и, вспомнив, какими холодными казались ему ее прикосновения, он порадовался, что не пожадничал и сделал все как надо. У него мутилось сознание от усталости, холодный пот выступал на лбу, к горлу подкатывала тошнота — отчего было особенно стыдно, — но он не желал этого показывать. Серпиана ласкала его, а ему больше всего хотелось закрыть глаза и заснуть еще на годик.

Она прижималась к нему, потом вдруг нашарила его ладони и приложила их к своей обнаженной груди, помяла холодные пальцы. Он почти терял сознание.

Ее ароматное дыхание тревожило его волосы.

— Ты надорвался, верно? — прошептала она. — Я чувствую. Отдохни… Отдохни…

А больше он не слышал ничего. Его унесло в небытие, вязкое, как смола, где не было снов, а только усталость.

Он не думал, что проснется утром, но тем не менее проснулся — слабый, как младенец, с ноющей, колкой, как еле, болью в груди, с плывущими перед глазами цветными пятнами — но живой. Даже близость источника не помогла ему ничем, наоборот. При попытке зачерпнуть оттуда энергии Дик едва не потерял сознание, как глупая барышня, и решил больше так не позориться.

Серпиана хлопотала вокруг него с ненавязчивой и мягкой заботливостью. Она устроила его на мху, а когда он очнулся, уже ждала его пробуждения с ободранной тушкой какой-то птицы. Протянула ему:

— Ешь.

— Это? — Он с недоумением взглянул на сочащееся кровью мясо. — А приготовить?

— Где, чем и из чего я, по-твоему, должна развести костер? — невозмутимо спросила она. Обвела свободной рукой вершину приземистой горы, где был только мох — и ни единой веточки. — А заодно придумай, в чем это можно приготовить.

Он посмотрел на нее, стоящую перед ним практически обнаженной, но без всякого смущения, а потом на голые камни, которые их окружали.

— Ну я понимаю, но… Но не могу же я есть сырое мясо.

— А ты пробовал? — лукаво спросила она, отрывая у птицы одну из ножек.

— Только рыбу, — признался он. — Однажды.

— Птица довольно нежная. Попробуй. Всяко лучше, чем сидеть голодным.

Он пожал плечами и, взяв себя в руки, решительно вонзил зубы в сырое мясо.

Птица и в самом деле оказалась довольно нежной. Дик справился с одной ножкой и потянулся за следующей.

— Соли бы, — вздохнул он. — Или хотя бы золы…

— Мне всегда казалось, что кровь сама по себе достаточно соленая.

— Я не люблю кровь.

Серпиана вытерла с губ бурые пятна, смахнула перышки и улыбнулась.

— Я тоже не люблю. — Она сделала сложный жест рукой. — Так лучше?

Он попробовал. Мясо стало солоноватым.

— Это магия? — уточнил Дик. Он чувствовал себя настолько усталым, что даже не мог распознать магию, какой бы она ни была.

— Магия. Кулинарная. Кстати, несмотря на внешнюю простоту, это заклинание куда сложнее, чем огненный шторм. Или, скажем, вихрь ледяных искр.

— Ты все вспомнила?

Девушка задумчиво ковырялась в спинке несчастной птицы. Оторвала длинный кусок мяса и сунула в рот.

— Да. — Она смотрела на море. — Вспомнила. Все. Правда, лучше бы не вспоминала.

Он отшвырнул обглоданную кость и попытался встать. Ноги не повиновались, но с третьего раза ему удалось принять более или менее вертикальное положение и шагнуть к ней. Обтерев окровавленные руки о штаны, он обнял ее и мягко поцеловал. И потянул присесть на камень, словно хотел устроить поудобнее, хотя на самом деле просто-напросто сам не мог стоять.

— Что-то очень неприятное?

— Я вспомнила плен. Раньше тоже помнила, но так… Знаешь, раньше все было словно в тумане. А теперь очень ясно… Так отчетливо…

— Я отомщу за тебя, родная, — спокойно сказал он.

— Не надо, — рассеянно ответила она. — Некому мстить. Да и незачем. Все это в прошлом. — Серпиана взглянула на жениха, отражая, словно зеркало, его нарочитое спокойствие. — Я не должна была рассказывать тебе об этом. Не надо было…

— Надо, родная. Я не буду беспокоить тебя этим… — Он помолчал. — Может, двинемся вниз?

— А разве ты уже пришел в себя?

— Нет. Но завтра рано утром корабль уходит на италийскую Сицилию. Мы должны на него успеть. А кроме того…

— Что?

— Меня уже мутит от этого места. — Рыцарь-маг покосился на выемку, полную густого тумана. — Не обижайся, дружок…

— Еще бы, — прыснула она. — Ты надорвался, а по-прежнему пытаешься впитывать энергию. Вот тебя и мутит.

— Я не прилагаю никаких усилий.

— Естественно. Ты же проводник. Это у тебя получается инстинктивно. Впрочем, неважно. Считаешь нужным, так пойдем. Не торопись, у нас ночь впереди. — Она вздохнула и, зачем-то подняв к лицу ладонь, посмотрела на подрагивающие пальцы. — В крайнем случае я смогу перенести нас… Надеюсь, у меня получится.