Владимир Лещенко - Торнан-варвар и жезл Тиамат

— Это не я, — пробормотал узник, — это говорили еще древние мудрецы...

— Всем им место в огне Охримана! И тебе тоже, безбожник и язычник! Значит, так, — кипя непритворным (или, наоборот, хорошо разыгранным) гневом, распорядился Гачко. — Сперва горячими щипчиками его, затем кипятком... Да что я говорю — ученого учить.

— Добро, — ухмыльнулся Торнан, — энто мы завсегда! Вы только скажите, а мы уж со всем старанием...

Повернувшись к верстаку, Торнан принялся деловито перебирать инструменты — разнообразные пилы, долота, щипцы и иные, назначения которых честный вояка даже и не знал. При этом он мурлыкал себе под нос какую-то песенку, изо всех сил создавая образ бывалого палача.

— Ну, что ты там возишься? — раздраженно прозвучало за спиной.

— Так ведь, господа хорошие, наше дело палачское, оно такое — спешки не любит, — сообщил он, найдя наконец то, что подходило для задуманного. — Ремесло наше — это не просто так! Нужно с умом подойти да со старанием... Э-э, и что за порядки — инструмент не чищен, ножи не точенные отроду...

Он протянул обеспокоенно заерзавшим в креслах инквизиторам два тяжелых тесака-шкуродера с хищно торчащими зубьями.

— Наточить бы надо, а?

— Ну так точи, — похоже, инквизитора уже выводила из себя тупость северянина. — Надеюсь, это недолго?

— Да уж не сомневайтесь, ваш-степенство, не надолго...

— Послушай, дружище, — прозвучал тихий хриплый голос, и Торнан еле удержал готовую отвалиться челюсть: к нему обратились на родном языке. Он повернулся к висевшему на цепях узнику, ибо именно он сейчас обратился к нему. — Не знаю, каким ветром тебя сюда занесло, но если в тебе осталось хоть что-то от настоящего человека, то прикончи меня. Я знаю, палачи это умеют... Чтобы со стороны никто не понял. Я не хочу в геенницу...

— Что он говорит?! — в один голос встревоженно спросили инквизиторы. — Ты понимаешь его?

— А как же, понимаю, — кивнул с готовностью Торнан. — Ругает вас, ваш-преподобия, так что и сказать-то стыдно.

— Вспомни, друг гиперборей — у тебя на родине не полагается мучить перед смертью даже злодеев... Если хочешь, я скажу тебе, где тайник с золотом...

— Теперь меня ругает, — пояснил Торнан насторожившимся инквизиторам, при этом не переставая размеренно водить точильным бруском по лезвиям сведенных вместе ножей. — Ничё, ничё, недолго вам осталось его слушать...

— Триста монет, полновесных имперских солидов... Проткни мне печень раскаленным железом, пусть я буду умирать мучительно, но недолго...

— Теперь опять вас...

— И как же он нас именует? Даже интересно, что этот тип может выдумать?

— Ну, говорит, извиняюсь, конечно, но вы — отородья ишака и шакала.

— Да? — усмехнулся Друк. — Ну, еретик, наверное, я тебя разочарую, но твоя брань меня не оскорбляет, тем более ты почти мертвец! Матерящийся мертвец — это даже забавно.

Друк заложил руки за спину.

— Кстати, еретик, хочу лишний раз тебя огорчить. Скоро на конклав в Хемлине будет вынесен указ о переименовании Солнца в Митру, а Луны — в Гелит. И за неправильное употребление имен светил небесных будут примерно наказывать! — издевательски улыбнулся он. — Впрочем, что тебе говорить? Ты ведь до этого все одно не доживешь, да и вообще — что толку внушать священные истины тому, кто подобен Охриману?

— Вы, должно быть, часто его видите, раз знаете, кто на него похож... — хрипло пробормотал несчастный, пытаясь даже улыбнуться.

— Замолчи, богохульник, или пойдешь в огонь с вырванным языком! — взвизгнул Гачко.

Торнан продолжал возиться у верстака, а Друк внимательно смотрел на него — слава богу Грома, не так, как покойный обер-инквизитор, а скорее с любопытством: как на заморского зверя обезьяну в королевском зверинце.

— Ты, я вижу, любезный, мастер своего дела, — сообщил Друк.

Про себя Торнан подумал, что у него на родине так могли бы назвать горшечника или плотника, но никак не палача.

— Где так научился?

— В Хорниране, — бросил Торнан.

— А кстати, как звать тебя, любезный? — спохватился Друк.

— Зовите Голым Дэвом, — бросил капитан, слышавший кличку хорниранского палача.

— Ты знаменитый Голый Дэв? — изумился инквизитор. — Наслышан... — И во взгляде его скользнуло уважение. (Бог Грома! Уважение!! К палачу!!!) А говорили, вроде бы ты скончался от синей лихорадки... — И добавил, обращаясь к Гачко, опять по-альбийски: — Нет, отец Саректа все же толковый человек — вот, добыл где-то такого мастера!

«Пора», — шестым чувством определил Торнан, перехватывая рукояти.