Владимир Лещенко - Торнан-варвар и жезл Тиамат

Инквизитор чуть подрагивающей рукой вытащил из мешочка на поясе катышек темной смолы и торопливо прожевал, блестя глазами. Торнан не подал виду, тем более кое-какие подозрения возникли у него уже давно. Всякие зелья, мутящие разум, имели немалое хождение в Логрии, и в некоторых местах уже поговаривали, что их надо бы запретить к продаже.

— Но, может быть, — словно спохватился Саректа, — ты думаешь, что мне нравится кого-то пытать или дышать дымом от сожженных людей, пусть даже это злодеи и безбожники? Совсем нет — я, наоборот, люблю людей. И именно поэтому мой долг — быть беспощадным. Ибо мы, инквизиция, защищаем людей от колдунов, продавшихся Охриману, еретиков и безбожной мерзости, — гордо произнес Саректа.

Он прошелся взад-вперед и вновь сменил тему беседы:

— Знаешь, что бывает с человеком, которого сунут в печь? — Инквизитор не переставал пожирать могучую фигуру Торнана взором. — Хорошо, если геенница как следует прокалена, и тогда грешник от боли приходит в беспамятство почти сразу, хотя от его крика у палачей потом полдня звенит в ушах... Кстати, ты знаешь, как зовут этих палачей? Поварята, ха-ха! Но иногда у нас не хватает дров, и тогда еретик медленно запекается... На прошлой неделе один прирезавший монаха солдат горел почти полчаса, прежде чем умолк. Но сейчас речь не о них, и даже не о моем боге, а о тебе... Знаешь, когда я увидел тебя первый раз, я понял одну вещь... — Он повернулся и, глядя в глаза Торнану, сообщил: — Ты — тот, кого я давно ищу. Ты — мой мужчина.

Капитан не сразу понял, что это значит. А когда понял, не испугался и даже не пришел в ярость. Лишь почему-то усмехнулся про себя — печально и горько. В этом странствии печи для поджаривания человечины и любители неестественной любви почему-то преследовали его. К чему бы это?

— И у тебя выбор — либо я, либо печь, — прояснил ситуацию инквизитор, словно услышав его мысли. — Время решить у тебя есть, и поверь, мне будет тяжело отдать приказ о твоей казни... Впрочем, я ведь могу не отправлять тебя туда сразу, — как бы размышлял выродок в сутане. — Ты воин, а значит, для тебя друзья дороже себя. Например, можно сделать так: сначала тут, на твоих глаза, будут пытать твоего дружка! Этого жалкого колдунишку! Потом сюда приволокут эту распутную девку и будут бить ее палкой между ног, по тому месту, которое ты так любишь! Потом...

— Я не спал с ней! — выпалил Торнан, не на шутку испугавшись за Мариссу. Проклятый выродок, обуреваемый ревностью, вполне может осуществить свою угрозу немедленно.

— Не лги! — взвыл монах. — Не лги мне! — Его блестящие буркала уставились, казалось, прямо в душу Торнана. — Я могу видеть то, что другие хотят скрыть...

— Она вообще ненавидит мужчин, — сообщил Торнан. — Ей нравится их убивать!

— Значит, эта баба — наложница твоего приятеля-шарлатана?

Торнан помотал головой:

— Его вера запрещает колдунам прикасаться к женщинам. Они даже детей делают, осеменяя своих женщин добытым рукоблудием семенем.

— Противная естеству гадость! — высказался инквизитор.

Он некоторое время молчал, видимо, ожидая ответа Торнана, а потом вдруг порывисто подошел, встав прямо напротив него. Совсем близко — лишь руку протяни. Саректа это и сделал. Он протянул узкую ладонь с длинными гибкими пальцами и убрал прядь волос с лица Торнана.

«Отец Дий — почему ты позволяешь твориться такому?!»

Потом притронулся пальцами к его губам, провел ими по щеке, по шее...

«Отец Дий — дай мне силы перенести это!!!»

Инквизитор что-то говорил, и его слова долетали до капитана откуда-то издалека:

— Не бойся... Тебе будет приятно... расслабься... тебе понравится... Ты ведь не знаешь, от чего отказываешься... Будь послушным мальчиком... У тебя такие сильные руки. Я хочу, чтобы ты обнял меня...

— А я хочу сначала трахнуть твоего слугу, — вдруг сказал северянин. — Одного или двух сразу. И пусть сюда приведут моих друзей. Я хочу видеть, что они живы, и заодно — пусть уж они тоже увидят.

Торнан лихорадочно бросал слова, стараясь запутать инквизитора. С человеком, находящимся в здравом и твердом уме, такое, конечно, не прошло бы, но перед ним был выродок и наркоман.

Все же мозги его помутились не до такой степени, как надеялся Торнан.

— Ты что-то задумал? — впился в него взором Саректа, но руку убрал. — Может быть, ты думаешь бежать?!

— Если хочешь, надень на меня кандалы! — торопливо предложил ант.

— Кандалы? — с интересом повторил Саректа. — Ты знаешь, эта мысль мне нравится. Как-нибудь потом.