Пол Кемп: Порождение Тени

— Можем убить их всех сейчас, а с этим разобраться после.

Идея заставила Кейла улыбнуться. Телохранители шадовар напряглись. Заскрипела кожа. Зазвенела броня.

— Уберите оружие, — приказал Тамлин. — Сейчас же.

Кейл проигнорировал его — так же, как и Ривен, как и охранники-шейды.

Кейл посмотрел прямо на Ривалена и придвинулся вплотную.

— Знай, что у меня на уме, шейд. Если ты навредил ему, я убью тебя.

— Знай, что на уме у меня, — ответил Ривален. — Ты до сих пор жив лишь благодаря моему уважению к хулорну. Если бы не его присутствие, всё было бы совсем иначе.

— Гав-гав, пёсик, — сказал Ривен, и Кейл увидел в глазах шадовар настоящую ярость.

Он видел в его глазах ту самую знакомую пустоту — у Ривалена были глаза убийцы, как у самого Кейла, Ривена и Наяна.

Эревис в точности знал, что произойдёт в Саккорсе. Шадовар не отдадут им Магадона, не по своей воле.

— Уходим, — сказал Эревис Ривену, и они начали отступать. Он предупредил Тамлина:

— Вы заключили союз со змеями, милорд.

Тамлин фыркнул.

— Нет. Я сделал единственное, что поможет спасти этот город. Вы уволены, господин Кейл. Не возвращайтесь больше.

— Вы совершаете ошибку, — сказал Кейл.

— Нет, я исправляю её.

У Кейла чесались руки, но он подавил желание врезать Тамлину.

— Вы позорите своего отца, — сказал он, и Тамлин побледнел.

Всё-таки получилось, что Кейл его ударил.

Темнота в зале сгустилась, когда Кейл и шадовар призвали её к себе. Они смотрели друг на друга, растворяясь в тенях.

Кейл сильнее сжал Клинок Пряжи и подумал о Саккорсе. Ощутив связь, он переместил туда себя и Ривена.

С каждым ударом кирки откалываются куски камня. Дело движется достаточно быстро. Запахи серы и гнили становится сильнее, но я боюсь открыть дверь, чтобы проветрить помещение. Страхи всё ещё снаружи. Я снова и снова ударяю стену, заглушая их, успокаивая себя. Воздух такой холодный, что пот стынет у меня на коже.

— Бей её, Магадон, — подстрекает голос. — Ты почти пробился! Бей!

Трещина в камне становится глубже и шире. Я бью по ней снова и снова. Стена крошится под моим натиском, у ног валяются куски камня, в воздухе висит пыль.

Наконец, я пробиваю её, и остриё кирки выходит с другой стороны.

В комнату бьёт оранжевый свет и устремляется обжигающе холодный поток воздуха. Звучат чьи-то крики, пахнет тысячами кладбищ. Я кашляю, отшатываюсь и меня выворачивает.

— Ещё, Магадон! Она слишком маленькая, чтобы я мог протиснуться!

Я вытираю рот, уставший, дрожащий и больной. Я хочу заглянуть в пробоину, чтобы увидеть, что находится с той стороны. Я отбрасываю кирку, шагаю к стене и приникаю глазом к дыре.

Я успеваю заметить ямы с огнём во льдах, заполненые тысячами мучающихся душ, потом какая-то фигура закрывает мне взор.

— Не смотри, Магадон, — говорит голос. — Всё это неважно.

Но я уже посмотрел, уже увидел. По другую сторону стены лежит ужас. Тьма. Зло.

— Ты должен освободить меня, Магадон, — говорит голос.

Объятый ужасом, я качаю головой. Я не могу открыть дверь такому .

— Ты должен, — повторяет голос.

Собравшись с духом, я снова заглядываю в пробоину. Я должен убедиться.

— Покажись, — требую я. — Отойди, чтобы я мог увидеть тебя.

— Нет.

— Сделай это, иначе я уйду. Отдамся страхам. Покажись.

Молчание на той стороне. Затем:

— Ладно.

Фигура отходит от стены до тех, пока я не вижу его в свете пламени. Я не могу скрыть изумление.

Это я, но не я. Большую часть его кожи покрывает красивая красная чешуя. Его рога такие большие, что завиваются кольцами. Из спины растут перепончатые крылья. Из мерзкого рта торчат клыки. Его глаза, мои глаза, излучают злобу и безумие.

— Ты дьявол, — говорю я, не в силах отвести взгляд.

— Нет. Я Магадон, — говорит дьявол. — Часть его. Как и ты. Ничего больше. Но я — единственная часть, не потерявшаяся в Источнике. Ты должен освободить меня. Это твой долг.

Я качаю головой.

— Я не стану. Ты не единственный, кто свободен от Источника. Есть ещё я.

— Лишь на миг. Послушай.

Страхи затихли.

— Открой дверь, — говорит дьявол. — Страхи ушли. Даже они потеряны. Выгляни наружу, Магадон. Посмотри, что происходит. Быстро. Его почти не осталось. И нас тоже.

— Ты лжец, — говорю я.

— Ещё тот, но он не смог бы жить без лжи.

Я не понимаю.

— Это бессмылица.

Дьявол смеётся.

— Он зовёт себя тифлингом, но знает, что это неправда. В тифлингах течёт капля дьявольской крови. Капля. А у него дьявол ходит в отцах. Он наполовину изверг и ещё кое-что. Ложь — единственное, что позволяет это выносить. Без меня, без лжи, он был бы потерян.