Грэм Макнилл - Посол

— Убийство — дело серьезное, посол.

— Полностью согласен, но мне трудно поверить, что вы можете думать, будто я и правда связан со смертью боярина Кововича.

— Почему? — спросил Пашенко.

— Потому что моя встреча с ним длилась меньше минуты.

— Насколько хорошо вы знали боярина?

— Я же только что сказал.

— Вы слышали о нем до того, как напали на него в Зимнем Дворце?

— Я не нападал на него, он…

— Я владею другой информацией. У меня есть свидетели, которые подтверждают, что вы схватили боярина и угрожали ему, пока советник царицы не разнял вас.

— Он оскорбил меня! — возмутился Каспар.

— И это привело вас в ярость.

— Нет. Ну, то есть я, конечно, рассердился, но не настолько, чтобы убить его.

— Значит, вы подтверждаете, что были злы?

— Я и не говорил, что не был. Он сказал, что надеется, что моя родина сгорит дотла.

— Ясно.- Пашенко записал что-то в блокнот.- А когда вы покинули Зимний Дворец?

— Я точно не уверен во времени, но вскоре после того, как мы услышали, что Вольфенбург пал.

— Свидетели сообщают, что и боярин Ковович отбыл примерно тогда же, значит, у вас была возможность отправиться следом и зверски расправиться с ним.

— Зверски? О чем вы?

— Труп боярина был обнаружен наутро после приема во дворце, хотя опознание потребовало нескольких дней, поскольку голова исчезла, а большая часть одежды и плоти оказалась сожженной, видимо, какой-то кислотой.

— Это должно было потрясти меня?

— Потрясло?

— Да, но не более того. Молот Сигмара, разве у вас в Кислеве не орудует убийца, творящий такое? Мясник?

— Действительно, — кивнул Пашенко. — Однако это известно и иным правонарушителям, которые совершают преступления, имитируя почерк существующих криминальных элементов, пытаясь обвинить тех в собственных жестокостях. И давайте не забывать о лунатиках и сумасшедших, копирующих действия кого-то, кого они считают достойным подражания.

Каспар онемел. Неужели этот идиот не может поверить, что он не имеет никакого отношения к смерти боярина?

Несмотря на нелепость обвинений, Пашенко излучал такую уверенность, что ставил Каспара в тупик.

— Когда вы опознали тело боярина? — спросил Курт Бремен.

— А какое это имеет значение? — поинтересовался Пашенко.

— Возможно, никакого, но все-таки — когда? — настаивал рыцарь.

— Только сегодня утром. Его голову кто-то оставил на пороге нашего здания на Урском проспекте.

— И сразу после этого разгневанная толпа двинулась сюда? Выходит, жители Кислева поистине великие детективы, которые опросили всех имеющихся, по вашим словам, свидетелей, сделали вывод о причастности к убийству посла и прибыли сюда раньше вас и ваших людей.

— На что вы намекаете? — повел бровью чекист.

— Ну же, герр Пашенко, — заявил Каспар, — не играйте с нами в игрушки. Кто-то дал вам информацию и сказал горюющей вдове, куда идти, так?

— Вы ошибаетесь, — ответил Пашенко.

— Нет, сэр, это вы ошибаетесь, полагая, что я невежественный селянин, которого можно застращать жалкими инсинуациями, — сказал Каспар, поднимаясь и указывая на дверь. — А теперь прошу прощения, но в посольстве меня ждут неотложные дела и обязанности, требующие моего внимания. Уверен, вы понимаете, что должны покинуть помещение.

Пашенко встал и слегка поклонился послу:

— Я понял вашу позицию, посол. Доброго вам дня.

Чекист резко повернулся и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова, и, когда дверь за ним захлопнулась, все присутствующие облегченно вздохнули.

Каспар почесал макушку и сказал:

— Можете вы в это поверить? Это было бы смешно, если бы не было таким идиотством.

— В чекистах нет ничего смешного, — зловеще заметил Павел.

— Ох, да ладно тебе, — рассмеялся Каспар. — У него нет никаких доказательств.

— Ты не понимаешь, чекистам не нужны доказательства! — рявкнул Павел, поднимаясь и тыча пальцем в Каспара. — Ты не в Империи. В Кислеве любое слово чекиста — закон. Здесь люди исчезают только так. Понимаешь? Они бросают человека в тюрьму, и никто никогда его больше не видит, никто ничего о нем не слышит. Он пропал…

— Даже если это посол иностранного государства? — усмехнулся Каспар.

— Даже если, — кивнул Павел.

Каспар увидел, что Павел совершенно серьезен, и наконец, понял, почему Пашенко держался так уверенно и что, возможно, угроза чекиста не пустой звук.

Два тяжелых палаша скрестились в воздухе, выбив друг из друга сноп искр, эхо звона стали заметалось по двору. Каспар повернул кисть и сделал выпад острием меча, но его противник легко уклонился от атаки. Тяжелый палаш не предназначался для фехтования, его создали, чтобы разрубать броню за счет отточенного лезвия и чистого веса. Клинок посла отвели в сторону, и ответный парирующий удар просвистел в считанных дюймах от его груди.