Всеволод Мартыненко - Белое солнце Пойнтера

— А кофе есть? — озвучил я пришедшую в голову идею.

— Конечно, эфенди. — Вопрос, как показалось, удивил чайханщика и заставил его слегка изменить тон. — Подать?

— Давай, — вздохнул я. Хоть так подсластить разочарование…

На удивление, готовили заказ долговато. Заново смололи порцию зерен, заварили, словно наготове не было. В широкую низкую пиалу положили кусок тростникового сахара, выжали на него несколько капель сока из пронзительно-желтого лимона и залили свежесваренным напитком. А на блюдце к нему насыпали коричневых воздушных меренг.

На вкус кофе оказался очень крепким и горьким, лишь отчасти смягченным легким присутствием сахара и кислинкой лимонного сока. Кончился он тоже как-то внезапно — порции здесь оказались невелики.

Расплатившись, я вышел с явным желанием попробовать еще несколько вариантов местного напитка. В каждом заведении должен быть свой рецепт, или я ничего не понимаю в торговле!

В следующей чайхане за пару кварталов от первой кофе готовили так же неспешно и молчаливо, сам он оказался с винным привкусом муската и тертым шоколадом, а из сладостей подали уже белые меренги, воздушные и круглые, как купола султанского дворца.

Хорошо, что данное мне Мечом Повторной Жизни эльфийское здоровье способно без вреда перенести любую дозу стимулятора даже посильнее, чем кофе. Да и маленькие порции напитка уже после четвертой пиалы показались мне благодеянием. Все равно за день всех местных рецептов не перепробовать, даже выбирая заведения, отстоящие друг от друга подальше, чтобы не нарваться на похожие варианты…

Все, последнюю на сегодня, седьмую порцию — и баста. Да и ту только для счастливого числа… Вон в той симпатичной чайхане на углу.

Как и прежде, я зашел под навес и занял приглянувшуюся циновку. Дожидаться чайханщика долго не пришлось, а вот кофе тот опять готовил неспешно. Зато в противовес всем предшественникам он оказался словоохотлив и не считал нужным держать дистанцию, заняв время ожидания расспросами. Причем любопытство хозяина заведения было сугубо трактирщицкого свойства, профессиональное.

— С посольством прибыл, парень? — Глаз у него оказался наметанный, не скроешься.

— Ага. — Мне оставалось лишь кивнуть головой. Плакала вся моя конспирация ртутными слезами. Оно и закономерно — ну какой из меня Принц Хисахский!

— То-то, смотрю, тряпок на себя навертел! — понимающе усмехнулся чайханщик. — Как на чесоточном повязок!

Однако… Все наше, а особо эльфийское великолепие одежд для местного глаза где смех, а где и позор, вроде как струп на коже заразнобольного. Выгладила хисахян местная природа ветром и солнцем, словно камни-голыши, одела лишь в пустынный загар…

— Да еще кофе спрашиваешь с утра! — продол жал делиться истоками своих выводов проницательный держатель заведения.

Вот так промашка… Когда же его, спрашивается, пить, если не утром? Не на ночь же горячащего напитка хватануть, чтоб сны бодрее снились! Не пойму я хисахян, все у них навыворот…

Невразумительного мычания с моей стороны хватило, чтобы поддержать разговор. С моих личных примет чайханщик переключился на посольство в целом.

— Говорят, как в город ваши въехали, дождь из лягушек пошел! — Своей интонацией он как будто просил подтверждения слухам, за эти дни, без сомнения, перевравшим и перепутавшим все, что стряслось с нами с момента прибытия в Хасиру. Но первая несусветица хотя бы имела под собой реальные корни.

— Не дождь, а фонтан. И лягушки с собой привезенные были, из купеческого товара. — Поначалу я честно постарался опровергнуть неточности.

Пустое дело — на каждое слово правды у словоохотливого содержателя заведения находилась в запасе куча новых домыслов.

— Посольство-то большое пришло… Одних эльфей, говорят, дюжина!

Так уж и дюжина… Всего-то две. Хотя иному моей высокородной с моей древнейшей и за глаза больше всякой меры покажется.

— Нет, всего пара. Послы жены, — развеял я его иллюзии максимально кратко, не желая давать пищу дальнейшим пересудам. Но здесь, в благословенном Хисахе, они и так не собирались помирать с голоду. Наоборот даже…

— Это эльфы правильно наш обычай блюдут! — уцепился чайханщик за единственный клочок информации. — Многосемейность и духу, и телу равно приятна!

Ну, положим, не всегда и не всякому. Хотя мне в этом смысле откровенно повезло. Между нами говоря, не Инорожденные позаимствовали у жителей Хисаха многобрачие, а совсем наоборот. В обиход его ввел лично принц Халед, переняв как раз у расы вторых детей Перводракона и Первофеникса. После Войны Сил, оставившей от населения мира едва ли треть, обычай сей оказался весьма пользителен Хисаху. В отличие от иных склонностей тех же эльфов, вроде мужской однополой любви, к росту народонаселения никак не ведущей…