Всеволод Мартыненко - Белое солнце Пойнтера

Самим румпелем орудовала Сигурни, размашистыми виражами ведя пескобуер меж гребнями двух отлогих дюн. Рыбина упрямым зигзагом шла за песчаным судном, то и дело взрывая цветастым плавником колею чуть ли не у самых колес. Долгие минуты казалось, что это будет продолжаться бесконечно, пока не лопнет терпение у ловцов или не перетрется линь…

Наконец на очередном повороте пескарь вылетел за гребень бархана. Здоровущее, едва ли не в мой рост, налитое тело взметнулось над песком, мелко дрожа и разбрасывая облачка пыли. Низкое закатное солнце — когда только успело сползти к самому горизонту! — полыхнуло алым сквозь муть.

Только того и ждавший Блоссом мгновенно скинул петлю с оси руля и размашистыми саженками потащил рыбину к пескобуеру, не давая ей снова зарыться, уйти на глубину. Это ему удалось, и вскорости задранная усатая морда пескаря уже болталась у самого транца, разевая зубастую пасть с закушенной сбоку блесной. Но с ходу вымахнуть жирную тушу на борт так просто не получилось.

Одной рукой с упором на колено Полмачты удерживал добычу, яростно лупившую по песку вибрирующим змеиным хвостом, а другой отпустил петлю линя побольше, коротко оглянулся и точным движением накинул ее на гик загодя убранной бизани, при стоянке служивший грузовой стрелой. Затянул, подергал и быстро махнул рукой — все, мол!

На подмогу рванули все, бросив управление совсем замедлившимся пескобуером. Санд-шкипер, Сигурни и даже Рон Толкач дружно налегли на гик, занося его вбок через ось. Нехотя оторвавшись от песка, тяжеленная рыбина вознеслась на полдюжины футов, медленно вертясь на кукане и сердито хлопая плавником.

Зашипели тормоза колес, стояночный брус пробороздил песок под днищем нашего буера. Стал и второй, хлопая парусом, развернутым плоскостью по ветру. А тот, на котором вместо вымпела развевался плавник пескаря, остановился сам собой. Ветер пронес мимо поднятое нами облако пыли и разметал, размазал по горизонту, стремительно темневшему впереди по курсу.

— Становимся на ночь! — крикнул со своего пескобуера Блоссом, еще не отошедший от азарта рыбной ловли. Перевел дух, стащил очки с глаз, утер физиономию и добавил: — Казаны доставайте, жир топить…

Ага… Вот на что пескарь годен, стало быть. На духовитое рыбье сало — такелаж тировать, оси смазывать… Что ж, чем не прок от жесткомясого хищника. Не съесть же его целиком мы тут собрались!

Чтобы не оказаться припаханными к занятию, отмыться от запаха которого посреди пустыни было бы нереально, мы с женами и компаньонкой под водительством Донны принялись разбивать лагерь. Куда основательнее, чем днем, когда наскоро сварганили обед в тени приспущенных парусов пескобуеров, вставших на тормоза.

Теперь их пришлось поставить подковой наподобие миниатюрного гуляй-города и надежно застопорить кольями, вбитыми глубоко в песок. Паруса давно были спущены и надежно принайтованы к гикам. На открытой же, подветренной стороне подковы выстроились в ряд три жаровни с салотопными казанами.

Развернув циновки и спальные мешки у последней оставшейся жаровни, я на пару с хозяйственной гоблинихой запустил трансмутатор, полными ковшами кидая в него песок, просеянный через сито и прокаленный на огне от органики. В ожидании претворения стихий жены раскладывали принадлежности для заварки благодеяния пустыни — зеленого чая.

Первые капли полученной воды звонко зацокали о днище подставленного котла, перебивая отдаленное шкворчание перетапливаемого рыбьего сала. Пемси на пару с Сольвейг деловито нарезали бастурму и раскладывала по плошкам финики с инжиром. Хлеба в рационе бывалых пескобродов как-то не предполагалось.

И то верно. Хранить его свежим под заклятием нетления слишком дорого станет, а сухари… Зачем таскать с собой пищу, требующую для усвоения лишнюю порцию воды, там, где ее не всегда в достатке? Копченое мясо и сушеные фрукты в этом смысле дают больше, чем отбирают.

Поняв, что дело пошло само собой и моего участия уже не требует, я отошел от бивачного огня к промысловому. Там работа тоже кипела без особого участия и руководства с чьей-либо стороны — Реджи вовсю орудовала тесаком, снимая с туши пласты жира, Милли делила их на куски поменьше, а Лайла с Фанни таскали к котлам.

Повертев головой в поисках Сигурни, я обнаружил ее сидящей в «вороньем гнезде» дальнего буера. Бдительная зеленявка медленно крутилась вокруг мачты на поворотной скамеечке со спинкой, не выпуская из рук стреломета. Нелишняя предосторожность, особенно если вспомнить намеки Блоссома на какого-то там Капитана Пустыни…