Уильям Николсон - Побег из Араманта

И кстати, в этом году, отметил он про себя, оглядывая лица собравшихся, в этом году как никогда можно надеяться на удачу. В самом деле, ни разу еще кандидаты не проявляли подобной сплоченности и стойкости духа. Ни разу они не дотягивали до великого дня без единого нервного срыва. Похоже, наконец ректор Пиллиш обретет своего способного ученика.

— Господа кандидаты, — начал он, излучая жизнелюбие и твердую уверенность. — Завтра вам предстоит Великий экзамен. Вы, без сомнения, нервничаете. И это естественно. Все кандидаты нервничают. Не думайте, что ваша нервозность — это недостаток. Напротив, здоровая нервозность непременно поможет вам. Ваши натянутые нервы — ваши друзья.

Тут он одарил обучаемых сияющей улыбкой. Вот оно, его главное откровение, преобразующее души! В тайных мечтах ректора удачливый экзаменуемый с глубоким чувством превозносил: «Стоило вам сказать, что нервы — наши друзья, как я увидел мир в совершенно ином свете. Словно пелена упала с глаз и все прояснилось!»

— Возьмем, к примеру, атлета перед состязанием, — продолжал развивать любимую тему Пиллиш. — Он, конечно, нервничает. И эта нервозность превращает его тело в тугую тетиву. Звучит сигнал: «На старт!», и вот он мчится по беговой дорожке! В нервозности он обретает силу, скорость, победу!

Честно говоря, после этих слов ректор надеялся увидеть во взорах обучаемых огонь понимания и восторга. Но кандидаты лишь спокойно улыбались в ответ. Странно. Все предыдущие участники Курсов Обучения подавленно хмурились, избегая смотреть ему в глаза. А эти… Сидят себе, будто и горя не знают. Может, они вообще все прослушали?

Преподаватель решил на минуту отступить от привычной речи, дабы проверить свои подозрения. Первым делом он вызвал того, на кого возлагал самые радужные надежды.

— Кандидат Хаз, чувствуете ли вы, что готовы к завтрашнему испытанию?

— Да, сэр, полагаю, готов. Я покажу лучшее, на что способен.

— Так-так, — пробормотал ректор.

Почему-то этот бодрый ответ лишь усилил его беспокойство.

— Кандидат Мимилит! Как настроение?

— Спасибо, сэр, не жалуюсь.

Ну вот, опять, подумал Пиллиш. Тут что-то нечисто… Нутром учителя он безошибочно выбрал самого слабого из обучаемых.

— Кандидат Скуч! Остался последний день. Рветесь в бой, а?

— Ага, сэр, — беззаботно заулыбался тот.

Это уже не лезло ни в какие ворота. «И что же, собственно, здесь не так?» — спросил себя Пиллиш. И неожиданно понял: они все спокойны.

Сердце бешено заколотилось от гнева. Кто им дал право? Зачем нужны его ободряющие речи, если никто не нервничает? Это неуважение. Это наглость! Черная, да, черная неблагодарность. Хуже того, теперь они точно провалят Великий экзамен и навредят своим семьям. Одна лишь нервозность могла им помочь! Как учитель и наставник он обязан запугать эту не к месту довольную собой группу. Ради блага самих обучаемых и во имя счастья их близких.

— Кандидат Скуч, — промолвил Пиллиш уже без улыбки, — меня восхищает ваша вера в собственные силы. Почему бы нам теперь же не скрестить умственные клинки, просто так, для пробы?

Он поднял один из учебников и раскрыл его наугад.

— Назовите химический состав поваренной соли.

— Не знаю, — отозвался Скуч. Пиллиш перевернул пару страниц.

— Опишите-ка мне жизненный цикл тритона.

— Не могу, — пожал плечами Скуч.

— Хорошо. Если шестьдесят четыре кубических ящика сложить опять же в форме куба, сколько ящиков составят его ребро?

— Понятия не имею.

Пиллиш резко захлопнул книгу.

— Я задал вам три вопроса, типичных для Великого экзамена, кандидат Скуч, и вы не справились ни с одним. Только не говорите, что вас это не смущает.

— Нет, сэр, не смущает.

— Позвольте узнать почему?

— Видите ли, сэр, — начал уборщик, не замечая подмигиваний Хаза, — я и не собираюсь отвечать на все это.

— О чем же вы будете писать на Великом экзамене, кандидат Скуч?

— О чаепитиях.

Перед глазами ректора поплыл розоватый туман. Рука невольно ухватилась за край стола за спиной.

— Чаепития? — безжизненным голосом повторил Пиллиш.

— Ну да, сэр, — довольно продолжал Скуч, не догадываясь, какое впечатление производят его слова. — Уж в них-то я разбираюсь. Интересная штука: мы тут со многими потолковали на Курсах, оказывается, далеко не все пьют чай во время перерывов. Только представьте, сэр, как можно продержаться от завтрака до самого обеда без этой полезной, а главное, удивительно приятной мелочи? Первую половину трудового утра вы можете сладко мечтать о чае, сэр, а вторую — тешить себя воспоминаниями…