Уильям Николсон - Последнее пророчество

— Быть свободным.

— Зачем?

— Зачем? — переспросил Бомен. — Каждый хочет быть свободным.

— Каждый? Все равно что сказать, что каждый любит шоколад! Всегда ли мы чувствуем радость, когда получаем то, к чему, как казалось, стремились?

— Нет, но свобода — это же… — Бомен смешался.

— Ну и что же такое свобода? — спросил Ортиз. — Хочешь, я скажу тебе, что это такое. Свобода — это тщеславие. Свобода — это алчность. Она противопоставляет людей друг другу. Она пробуждает в нас дикие инстинкты. Доминатор показал нам ужасающую жестокость свободы.

Это казалось невероятным, однако Ортиз действительно верил в то, о чем говорил. На мгновение Бомен позабыл, что он всего лишь раб и этот человек имеет над ним власть.

— Я видел, что такое жестокость, — гневно отвечал юноша. — Я видел невинных людей, сожженных заживо.

— Разумеется! Каждый из нас видел это! Только это не жестокость. Это ужас. Ужас рождает повиновение. А без повиновения наступает хаос. Только повиновение ведет к миру и порядку. Сначала мы подчиняемся с ужасом. Затем — с любовью. Этому научил нас Доминатор. А богатый и прекрасный мир — наша награда.

И снова Бомен повторил:

— Ваша награда. Ваша, а не рабов.

Ортиз молча вытянул правую руку и отдернул рукав дорогого платья. На запястье красовалось клеймо.

— Мы все здесь рабы, — произнес он. — В этом и состоит тайна Домината.

Бомен изумленно смотрел на него.

— Все?

— Все, кроме одного. Один Доминатор принял на себя груз свободы.

Бомен отвел глаза от Ортиза и посмотрел на город, на озеро и на прекрасно ухоженные поля вдали. Он видел фермеров, идущих за плугом. Повозки тащились по дороге. Конный отряд быстро пересекал дамбу. Бомен вспомнил юных лордов из отряда Ортиза, учительницу танцев, манахов и людей, певших хором в сумерках. И все они рабы?

— Вы хотите сказать, что мы рабы рабов?

— Да.

Мир перед глазами Бомена накренился и завращался.

— Тогда почему же рабы не восстанут? Почему они не поднимут бунт?

— Сначала мы подчиняемся с ужасом. Потом — с любовью.

— Я не понимаю.

— Не все сразу. Ты здесь новичок. Но постепенно ты научишься ценить то, что приобрел в обмен на свободу. Эта страна станет твоей страной. Ты будешь строить ее. Будешь гордиться ею. Увидишь, как все мы служим друг другу, потому что у нас есть лишь один хозяин. И тогда твой страх обратится в любовь.

— Я никогда не смогу полюбить Доминатора.

— Сможешь! Это сейчас ты думаешь, что не сможешь! — Внезапная мысль посетила Ортиза. — Я покажу его тебе. Я должен рассказать ему о том, как съездил. А ты пойдешь со мной.

— Только не сейчас. Завтра. Позвольте мне сегодня вернуться к моей семье. Они волнуются за меня.

— Нет-нет, сейчас! Немедленно!

— Вы хотите, чтобы Доминатор узнал о вашем новом увлечении?

— Моем что? Нет-нет! Разве это так бросается в глаза?

— Бросается.

Это утихомирило Ортиза.

— Возможно, ты и прав. Пожалуй, ночной сон немного успокоит меня. Я чувствую себя так необычно, словно… словно это уже не я. Ладно, возвращайся к своим. Я пришлю за тобой завтра.

Кот Дымок дожидался Бомена на дамбе.

— Ты провел здесь всю ночь? — спросил юноша.

— Здесь и там, — отвечал кот, которому не понравилась жалостливая нотка в голосе мальчишки.

— Ты должен идти домой, — сказал Бомен. — Находиться здесь опасно.

— Тут везде опасно. Кроме того, у меня нет дома. — Кот бежал рядом с быстро шагавшим Боменом. — Ты собираешься учить меня летать?

— Я уже говорил тебе — я не знаю, как летать.

— Если отшельник может летать, то ты и подавно сможешь, — произнес Дымок. — Ты просто не пытался.

— Прости. Я занят более важными делами.

— Более важными? — Дымок остановился. — Что ж, я и сам могу научиться.

Бомен спешил, однако на этот раз кот не последовал за ним. Дымок рассердился на то, что считал юношеским эгоизмом и отсутствием честолюбия. Гордость кота задело и то, что мальчишка так мало беспокоился о нем. Затем Дымок подумал, что, может быть, он действительно сможет научиться сам. Кот видел, как мальчик упражнялся с посохом. Здесь все решала сосредоточенность. Возможно, для того, чтобы научиться летать, требуется то же самое?

Дымок осмотрелся, чтобы найти подходящее место, откуда можно бы было спрыгнуть. Правда, не слишком высокое — кот не хотел расшибиться насмерть. Дымок проследил, как Бомен удаляется по дороге, затем остановил свой взгляд на высокой повозке на колесах, называемой обезьяньим фургоном.