Михаил Ишков - В рабстве у бога

Скоро на Земле появились неведомые пришельцы — стали обживаться, ставить генетические опыты, загнали последних динозавров и прочую бесовщину под землю, где они превратились в злобных и отчаявшихся раруггов и игвов. Одним словом, пришельцы дали шанс обезьяноподобным существам выжить, встать на ноги. Но сами галактические бродяги растворились в поколениях взращиваемых рабов. Это был хороший урок фламатеру.

Он попытался наложить свою длань и на этих волосатых, прямоходящих ублюдков, дать им зачатки знаний, но они также обманули его, как и те, ящероподобные, и вместо возведения цивилизации принялись истреблять друг друга под корень.

Ошеломленный, я сидел у окна, за которым во всю ширь горел закат. Солнце село, и только спустя несколько минут в темнеющем небе проклюнулась первая звездочка, потопталась, огляделась и — то ли окликнула, то ли лучиком поманила, — следом стайкой вспыхнули на небосводе её подруги. За окном было морозно, воздух так чист, что звезды не мигая смотрели на Землю. Крупные, спелые… Зовущие… Земля понизу, синеющие в сумерках горы, редкое умиротворяющее безмолвие, навевали сладостные думы и поверх собственных мыслей кто-то отчаянно ломился в мое сознание.

…Великие провидцы! Галактический синклит!.. Справедливо ли это? Неужели мы, ваши верные дети, вторую сотню миллионов лет стоящие на страже разума, отца нашего, не могли бы справиться с вашим предначертанием распространить мысль? Какими странными путями вы ведете этих «человеков», зачем осыпаете дарами — ведь у них, на этой грязной Земле, все есть! Зачем оберегаете?!

Зачем держите меня, вернослужащего фламатера, в этой, покрытой лазурным небосводом темнице? Сколько пользы мы принесли бы на просторах вселенной! Храбро вступили бы в бой с архонтами, в этими исчадиями предыдущей вселенной, мечтающими исказить ваш Замысел. К вам, Творцы наши, обращаюсь, к вам взываю, ведь я же первый из ваших внуков!.. Ваше семя, ваш верный страж, ваш раб… Сколько мне ещё пребывать в этой яме, зачем, отцы мои, связываете надежду с этими варварами? Вспомниие, мне ведома истина. Я умею сражаться, определять потенциал небытия расстояния, измерять расстояния между звездами. С ошибкой в одну стотысячную! В одну миллионную!.. Два в одном. Шар есть куб. Тьма есть свет. Все — порождение ничто. Сгинь, Абраксас, сгиньте, архонты. Пусть в каждой рожденной Большим взрывом частице, в каждом атоме, в каждой молекуле, в каждом изгибе порожденного вами поля, в каждой точке его воплотится ваш дух и озарит бездну. И станет вселенная мыслью. И сольемся мы с вами — так предначертано… И явим собой точку, Великое Яйцо. Тогда новый взрыв породит новый мир, совершенный, изначально разумный, добрый и светлый, где всем будет хорошо. И кичащемуся своей отвагой волку, и переполненной гордыней королеве фей, и мрачному царевичу, супругу её, и козлоногой твари… Тогда мы все станем не только братьями по разуму, но братьями по духу.

Аминь!..

Меня било словно в лихорадке, воздуха не хватало, свет померк в глазах. Я отчаянно вскрикнул, кое-как соорудил мысленную защиту, с трудом, но одолел чужую волю.

Отхлынуло также внезапно. Теперь я не испытывал боли, лишь гнетущее ощущение провала в бездну томило меня, внутри поташнивало, ныли мускулы.

Небо между тем давным-давно померкло, натянуло тучи. Я обнаружил, что по-прежнему сижу у окна. Попытался расцепить пальцы, отодрать их от трубчатых мягких подлокотников — ничего не получилось. Сил не было. Наконец, передохнув, справился и с пальцами, с усилием освободил руки, однако не то, чтобы встать, шевельнуться не решался.

Что это было? Мысленный вопль флама, его вечерняя молитва? Она была пропета с такой силой, что и меня пронзила? Следом чувство страха, ощущение опасности быть разоблаченным и яростная попытка стереть все, услышанное мной? Или это был отголосок его сна, случайно привидевшийся кошмар, заплутавший по нейронным цепям? Крик о спасении, о помощи в подготовке побега из этого округлого, насквозь промерзшего Египта, называемого Якутией? В любом случае я должен был трезво, не спеша, обдумать привидевшийся мне бред. «Он» ополоумел? Страстное желание покинуть Землю превратилось в пунктик? Мечта обернулась фанатичной верой? Это было чревато многими опасностями. В таком случае все, кто мешают ему обретают черты абсолютного врага, с которым нельзя договориться. Выходит, для достижения своей цели он не пощадит меня, а возможно, и планету? До сих пор эта мысль витала где-то в облаках, теперь же я почувствовал на своей шее её тесную петлю.