Татьяна Дмитренко - Шаманы (СИ)

— Статусная вещь, — хмыкнул Гичи-Аум.

Нынче он предстал в любимом обличье орочьего шамана с посохом, бунчуком и роскошной гривой волос поверх жилетки из… ой-бой!.. из кожи, содранной с какого-то бедолаги. Оставалось надеяться, что это всё же не эльф. Свой посох Исхаг не стала брать с собой, ибо смысла нет. Её огненный боевой артефакт гонит всего лишь огненную волну, выжигая на своём пути всё, что имеет отношение к человеческой магии. Так что в данном случае её посох бесполезен, поскольку она и Гичи-Аум призывают эльфов. Наверняка все тринадцать были воинами и магами разной силы, а у эльфов иначе не бывает, всех детей учат сражаться и колдовать.

Исхаг поймала себя на мысли, что она пытается оттянуть неприятное событие, совсем, как человек. Поведение, недостойное «великой» шаманки… орка хмыкнула, дождалась кивка Древнего и запела слова призыва. Закончив, отступила в сторону.

Почти сразу воздух в пещере потемнел, заклубился странный туман и вокруг лежащего в трёх шагах пояса медленно проявились тринадцать прозрачных силуэтов… и только после этого орка запела заключающие слова призыва. С последним словом тринадцать сидящих вокруг пояса фигур обрели плоть, разогнулись…

Шаманка оглядела строй, все тринадцать безухих и остриженных эльфов расположились перед ними шеренгой. Ни один не попытался напасть, значит покойный владелец пояса был воистину великим шаманом. Гичи-Аум подал ей знак оставаться на месте и прошёлся вдоль строя, как полководец, вглядываясь в лицо каждого из воинов. Каждый нёс на лбу знак подчинения, нанесённый ножом, и у всех знак выделялся запёкшейся много веков назад кровью.

Шаманка видела, что каждый из эльфов встретил тяжёлый взгляд Древнего, не дрогнув и не опустив взора. Не смотря на отсутствие ушей и волос, выглядели тринадцать призраков весьма достойно, величавая осанка самых старых и петушиная гордость молодёжи делали честь бывшим врагам. Наверняка прежний хозяин пояса унижал рабов, как только мог. А в том, что старый владелец пояса устроил эльфам медленную и вечную пытку, она теперь ни мгновения не сомневалась. Есть способы причинить мучения даже призраку, и он будет стирать в пыль призрачные зубы и срывать призрачные голосовые связки в попытках выкричать невыносимую боль. Она точно знала, что всё время пребывания в камнях, призраки мучились от боли не только в отрезанных ушах. Единственно время призыва избавляло их от этой муки. Каково им было возвращаться в свою пыточную? Об этом Исхаг боялась даже подумать. Её размышления прервал Гичи-Аум, приветствовавший павших и униженных врагов, как воинов собственного клана, отдавая должное стойкости и принимая ненависть, туманившую тринадцать взглядов.

— Я, дух этой долины, и шаманка по имени Исхаг призвали вас с единственной целью — отпустить за Грань.

Седой эльф крайний слева хмыкнул, не удостаивая живых словом. Двое попытались рассмеяться и закашлялись. Орка покивала головой, с вырванным языком не очень-то посмеёшься. Совсем молодыми оказались оба эльфа, видимо, они первыми получили увечья, высказав пленившему из шаману великолепное презрение. Ещё трое сплюнули на землю перед Гичи-Аумом и попытались отвернуться. И, конечно, попытка закончилась ничем, Древний мог многое противопоставить магии остроухих. Он кивнул своим духам, и те оттеснили непримиримую шестёрку в сторону, окружили их стеной воздуха и заставили сесть на пол. Оставшиеся семеро стояли в вольных позах и не пытались смеяться, хмыкать или выказывать презрение. Гичи-Аум расположился на гранитной скамье и величаво кивнул Исхаг. Шаманка выдернула из шестёрки первого, оглянулась на Древнего — этот? Хранитель долины снова кивнул, орка медленно проговорила нужные слова… и седой исчез с криком:

— Увидимся за Гранью, воины!

За ним последовали двое молодых, которые промычали прощание остающимся и тоже исчезли. На месте седого остался лежать тонкий кинжал, а после молодых не осталось ничего. Тройка непримиримых ушла за грань молча, с просветлёнными лицами, а один из них даже умудрился колдануть в сторону Гичи-Аума. Ледяная стрела, запущенная в полёт эльфийским призраком, бессильно рухнула на подлёте к великому духу долины, забрызгав водой стоявших в строю.

— Эльге всегда был дураком, — пробормотал на высоком наречии крайний справа.

— Все мы тут дураки, — буркнул в ответ старейший из них, — были бы умными, не попались бы тому шаману, чтоб ему не знать достойного посмертия вовеки!