Антонина Клименкова - Тень Радуги

— Он спас меня! — Гилберт пытался что-либо рассмотреть за сплошной стеной несущегося по кругу огня. — Опять меня спас...

— Ты ничем ему не поможешь, только себя и принцессу загубишь, — проворчала ведьма, хотя граф едва ли ее услышал. — Хочешь, чтобы он зря свою шкуру подставлял?

Гортензия видела лишь его силуэт — она вглядывалась, хотя глазам было больно. Закипали слезы, их выбивал жаркий ветер. Но капли не сбегали по щекам, мгновенно испаряясь с век.

Кольцо огня сжималось. Уже затлела одежда, язычки пламени бежали вверх, раскалялись пластины и кольца доспехов. Демон уже не мог дышать в этом вихре, но стоял твердо, ни единого звука не сорвалось с решительно сжатых губ. Пламя обхватило в цепкие объятья, не оставив ни шанса на бегство. Множество огненных поцелуев обжигали кожу, болезненно жалили. Но демон и не помышлял о побеге. Он, стиснув зубы, позволил огненному вихрю прильнуть вплотную — и войти в себя, проникнуть в свое тело. Теперь призрак жег его изнутри, ярость бывшей повелительницы была безмерно велика — она не знала пощады.

"Теперь ты раскаиваешься?!" — услышал он беззвучный голос.

"Нет. Мы оба должны умереть. Мы слишком надолго задержались в этом мире, и ты, и я. Нам здесь нет места."

Преодолевая сопротивление собственного тела, он вытащил из ножен меч. И перехватив за клинок обеими руками, сжав с силой, так что лезвия врезались в ладони — рывком вонзил острие в свою грудь. Треснули кольца, скреплявшие пластины доспеха. Еще рывок — всадил на всю длину, до крестовины...

Пересохший рот наполнился соленым, ржавым вкусом. Упав на колени, Иризар скривил дрогнувшие губы в улыбке. Не она его поймала, она сама оказалась в ловушке. Голодный дух не отпустит свою добычу. Он крепко держал ее, сосредоточив всю свою волю. И увлекал ее, сопротивляющуюся, стонущую, вопящую — увлекал ее за собой, назад в иной мир, по ту сторону смерти, откуда он явился по ее зову. Так давно... Она привела его в эту жизнь — теперь же он уведет ее в свой мир...

Гортензия ошеломленно смотрела, как потускнело, пропало пламя, охватившее силуэт, чернеющий на фоне алтаря. Она вскрикнула, не веря своим глазам. Упав на колени, сжимая рукоять меча, по крестовине которого бежали струи крови, срываясь алой частой капелью на алтарные ступени — демон выгорал изнутри. Темнея, затлела кожа. Ясные, удивительно спокойные глаза вспыхнули расплавленным золотом — и тотчас погасли. Лицо посерело, покрылось сетью разбегающихся трещин. В один момент всё тело вместе с одеждой превратилось в пепел — и рассыпалось в прах.

Гортензия закричала, сама не зная отчего.

— Да сколько же их всего?! — с досадой воскликнула Сильг, разделавшись с очередной тварью, нацелившейся пролезть в развороченное окно.

— Да мне их всех мало будет!! Мертвечина гнилая! Я еще и не размялся толком! — зло откликнулся Дакс, с которого пот уже градом лил.

Хотя защищать храм от напирающих чудовищ было нелегко, оба демона на удивление всё еще не растеряли боевого азарта. Воодушевленно крушили черепа, рубили конечности — только секира сверкала отточенным лезвием, со свистом взвивался кистень, чтобы вниз обрушиться с чавкающим звуком. Им стоило огромных усилий сдержать данное Иризару обещание не вмешиваться в поединок с Исвирт. Понятно, что тем двоим есть в чем упрекнуть друг друга. Но оставить своего приятеля один на один с бывшей госпожой — им сразу не понравилась эта затея! Ладно хоть твари помогли отвлечься, кажется, они стекались сюда со всего города. Сперва мертвецы со своими уродскими порождениями пытались не пропустить их к храму, приходилось пробивать дорогу буквально по телам. Теперь же роли сменились — дракониха и двое демонов стояли неумолимыми стражами у дверей.

— Мериан! — вдруг закричала Фредерика. — Мериан, что с тобой?!

Сильг развернулась — она собою закрывала их от тварей:

— Что случилось?!

Дракониха не могла никого упустить, тварям не подобраться к ее дочерям!.. Но мертвецы были ни при чем.

Драконесса склонилась над упавшим Мерианом, однако ничем не могла помочь, даже не понимала, что с ним. Он вдруг рухнул на землю — трясся в конвульсиях, стонал и выл от внезапно обрушившейся на него боли.

Иризар не обманывал — тот, кого Гортензия знала как Мериана, действительно был принцем Лореном. И вот теперь, когда демон принял свою смерть, к принцу возвращались и запечатанная память, и истинный облик, заставляя корчится и кричать от резкого превращения.