Антонина Клименкова - Тень Радуги

Гилберт секунду раздумывал, слушая предсмертный хрип своего врага... Но прошептал заклинание, отпустив душу мертвеца в вечность.

Барон дир Ваден отшатнулся, стряхивая с себя обвисшие кости.

— А-а, ден Ривен? — прохрипел он. Покачнувшись на нетвердых ногах, со свистом рассек мечом воздух, устремил кончик клинка на противника.

— Чего встали? Нечего глазеть — продолжайте работать! — прикрикнул он на попрятавшихся за телегу слуг. Но те не сдвинулись с места.

— Ден Ривен... — продолжил барон, издевательски растягивая слова. — Как погляжу, ты жив и здоров. Не могу сказать, что рад тебя видеть!

— Ведь они все пьяны! — в изумлении поняла Адель, разглядев в свете пожара и барона, и его наемников.

— Кто же осмелится пойти против этих тварей в трезвом уме? — презрительно сплюнул Дакс. Он и Дэв-хан тоже держали оружие наизготове — направленное против замерших поодаль наемников.

— Я думал, ты давно сбежал из города, — заметил Гилберт.

— Я собирался! — оскалился барон. — Да вот понял, что не могу позволить, чтобы все сокровища столицы сгинули в пожарах или остались этим чудищам. Ни к чему ведь сокровища мертвякам? А мне пригодятся!

— И ради грабежа ты повел своих людей на верную смерть? — в голосе графа звучала сдерживаемая ярость.

— Как ты удобно устроился, гадёныш! — бросил дир Ваден с усмешкой. — Сам напустил на город этих тварей — а теперь будешь корчить из себя героя? Я не просил тебя вмешиваться! Спас меня от мертвеца? Думаешь, я теперь благодарить тебя должен? Или благодарить тебя за то унижение, которое вытерпел на турнире?! Признавайся, ты ведь с самого начала заморочил мне голову своими чернокнижными трюками! В честном бою против меня ты не продержался бы и минуты! Сопляк! Кто ты есть без своих фокусов с мертвяками?! Ты не осмелишься против меня и меч поднять! Ну давай же! Давай! Я вызываю тебя на честный поединок! Докажи мне, что ты чего-то стоишь!

Гилберт улыбнулся. И от этой улыбки у Гортензии холодок по коже пробежал.

— А вы чего смотрите? — гаркнул Дакс на будто окаменевших наемников. — Тоже драться хотите? Так давайте! Смелее!

Подручные барона не решились обнажить клинки против троицы, разделавшейся с чудовищными тварями у них на глазах — предпочли благоразумно скрыться в дымной темноте, и слуги последовали их примеру, оставив телегу с награбленным добром.

— Трусы! — крикнул им вслед огорченный демон, сплюнул с досадой, вложив меч в ножны.

— Слезай с лошади! Или хочешь, чтобы я сам тебя сдернул?! — не унимался барон.

Гилберт спрыгнул на землю, поморщился — под сапогами захлюпало кровавое месиво. Кровь погибших наемников смешалась с кровью демонических тварей, их растерзавших.

— Поединок? Зачем мне с тобой драться? Я ведь не рыцарь, я некромант! — невесело усмехнулся граф. — Я, к слову, могу остановить твое сердце в любой момент. К чему мне теперь махать клинком и соблюдать какие-то правила чести?

По одному его движению у барона отнялись ноги. Выронив меч, он беспомощно рухнул на колени. Гилберт приблизился к нему вплотную, всмотрелся с улыбкой в испуганные глаза поверженного врага. Граф не шелохнулся, когда с крыши посыпались горящие балки, обложив их двоих стеной огня.

Адель испуганно вскрикнула и заставила подойти свою упирающуюся лошадь ближе, стараясь рассмотреть, что происходит за стеной пламени.

— Каково тебе сейчас? — спросил некромант. — Бессилен что-либо сделать, не можешь драться, не можешь сбежать... Чувствуешь запах гари? Запах твоей смерти? Страшно? Не хочешь сгореть заживо? Тогда, может быть, мне следует сжалиться и остановить твое сердце?

Барон захрипел, пытаясь выговорить что-то, вдохнуть воздуха в распираемую удушьем грудь...

— Берт! Не играй с огнем! Прикончи его скорее и уходи оттуда! — позвал Иризар.

— Я не буду тебя убивать, — решил граф. Он разжал кулак — отпустил заполошенно зачастившее сердце врага.

— Надо было тебя еще там, на площади, сразу удавить... гадёныш... — прохрипел барон, падая на четвереньки.

— Живи с этим позором. Думаю, ты надолго запомнишь этот момент, — пообещал Гилберт. Развернувшись, он пересек расступившуюся стену огня.

Барон, хрипя проклятия, задыхался от ненависти. Неужели он опять потерпел поражение? Неужели этот сопляк опять его унизил? Неужели опять уйдет безнаказанным?..

Гилберт подошел к своей лошади... но вдруг страшная игла боли пронзила его, заставив скорчиться. Он схватился за седло, пытаясь удержаться на ногах, не упасть. Вновь нахлынула волна тянущей пытки — из тела выдергивала душу, тащила куда-то прочь чужая непререкаемая воля. Его вновь звали — и он не имел сил противиться зову...