Алексей Ворон - По запаху крови

Оскорбленный Квинт Фабий вскочил, схватившись за копье. Завязался бой, в который тут же были втянуты оба войска. Три римских посла доблестно сражались на стороне Клузия.

Это был мой первый настоящий бой. Я видел вокруг себя безумные, разгоряченные, ликующие лица кельтов и с радостным волнением осознавал, что я такой же, как эти люди. С непривычки я рычал от возбуждения и выпустил клыки, хотя применить их, конечно, не мог. В моей руке был настоящий меч из металла, к которому я успел привыкнуть за время своей жизни в Каершере. Каждый мой удар крушил черепа, дробил кости, разрывал плоть. Вражеская кровь била фонтаном, попадал мне на лицо, я слизывал ее с губ, сожалея лишь об одном, что продолжающаяся сеча не позволяет мне полакомиться всласть тем, что оставалось от моих врагов, булькало и мягко пружинило у меня под ногами.

Сражаясь рядом с Бренном, я прокладывал в рядах тусков кровавую дорогу своему вождю. Сеноны, увлекаемые воинственным порывом своего предводителя с дикими воплями врезались во вражеское войско. Сенонский вождь Апроторикс, прорываясь вперед, встретился с Квинтом Фабием в бою и был проткнут римским копьем.

Вооруженное ополчение тусков, впервые встретившееся с таким войском, как наше, было шокировано неистовым напором, звериным воем и резким звуком боевых рогов. Их ряды расстроились, и большая часть воинов рассыпалась по окрестностям.

Сеноны грабили и раздевали убитых, отрубали им головы, добивали живых.

Нашу с Грессом трапезу прервал подошедший Бренн. Он был залит кровью, сочащейся из царапин и шрамов, оставленных вражеским оружием на его лице и груди. Бренн ткнул меня кулаком в плечо и сказал:

— А ты неплохо сражался, очень даже неплохо для первого боя, — потом, осмотрев нас с Грессом, скрцвил губы и добавил: — Ну у вас и рожи. Идите умойтесь, а то наших союзников начнет тошнить с непривычки.

Мы отправились с Грессом умываться, обсуждая по дороге, что лучше, сражаться с сытым желудком и не отвлекаться во время боя на лакомые кусочки, валяющиеся под ногами, или идти в бой, не пообедав, разжигая свой пыл голодом и злостью. К общему мнению мы так и не пришли, потому что оба уже были сыты.

Наши и сенонские вожди собрались на совет, который возглавил Бренн. Сеноны кричали, требуя мести за своего вождя. Рим должен заплатить за убийство! Под влиянием Бренна сеноны тут же избрали своим новым вождем сына Апроторикса — Тапрокена и возложили на него обет мести.

Тапрокен был чрезвычайно признателен Бренну за неожиданную помощь: если бы поэннинцы не поддержали его перед сенонами, то вождем был бы избран другой, более взрослый воин. Благодарный Тапрокен добродушно передал дальнейшее руководство походом Бренну, как более опытному вождю.

По приказу Тапрокена сеноны отправили послов в Рим с требованием выдать убийц их вождя. Рим ответил надменным отказом. Послы сообщили: каменный город, такой богатый, не хочет возместить нанесенное им оскорбление.

Сеноны орали на совете так, что Бренну не потребовалось даже применять свое красноречие, чтобы убедить армию двинуться на Рим. Решение было принято единогласно под воинственные кличи сенонов и вой поэннинцев.

Встречающиеся по пути города и поселения мы грабили в спешном порядке или оставляли на будущее. Большая часть войска, состоявшая из сенонов, полыхала праведным гневом, разжигаемым мстительным Тапрокеном.

Итак, на Рим нахлынула орда диких галлов, как с высоты своей цивилизации называли нас римляне. Они долго не воспринимали нас всерьез и даже в своих летописях указывали причиной нападения то, что наши племена, видите ли, никогда не пробовали вина, и именно туски нам его открыли. Мол, за этим-то напитком и явились в тусские земли наши дикари. Конечно, это смешно. Уж кто-кто, а кельты с веселым напитком познакомились раньше, чем римские боги проснулись ото сна. Трудно представить себе, что на Медовом Острове были времена, когда его бедные жители не знали похмелья. Но оставлю историю в покое и продолжу свой рассказ.

Блистающее римское войско встретило нас, ощетинившись копьями, в нескольких милях от своего города на берегу серебристой речки, впадающей в главную реку этих мест — величественную Альбулу. Это название противоречило желтым водам реки, и, видимо, поэтому позже римляне переименовали ее в Тибр. Наши вожди спешилиь, от — дав угасов коневодам, Бренн и Тапрокен вышли вперед, призывая своих людей храбро сражаться и отомстить коварном врагу за предательство и убийство предводителя сенонов.