Алексей Ворон - По запаху крови

Мне было легче, я мог позволить своему разуму отдыхать, преображаясь. И это помогло мне не сойти с ума окончательно, хотя иногда мне казалось, что я уже близок к помешательству и с трудом различаю реальность и иллюзию, навязываемую мне Бренном. Из этого омута безумия меня, наконец, вытащил Гвидион, неожиданно объявившийся среди весенней ночи уставший и голодный, с новостями и спасением. Он сказал, что маленький принц заболел, и Гвидион, вместо того чтобы ехать к нам, вынужден был отправиться на юг, к королю. Теперь же, когда все неприятности позади, он снова готов оказаться в нашей компании. Гвидион шутил и был весел, и я не заметил, что он сделал с Бренном, но ожил и тот. Он перестал бредить и говорить с призраками, начал выезжать верхом, и вскоре перед нами был прежний Бренн, чему я был несказанно рад, а кроме меня и Гвидиона, радовался этому лишь Харт. Придворные и челядь, получившие шестимесячную передышку, вновь оказались под железной рукой жестокого тирана. А потом пришла весть из Думнонии: король готовит новый поход и призывает своего брата занять прежнее место во главе поэннинского войска.

Жизнь помчалась сумасшедшим галопом. Мы неслись по широкому старому тракту, проложенному еще древними людьми, населявшими Медовый Остров до кельтов, мы ехали на юг в Думнонию по призыву нашего короля. Мелькали мимо непроходимые леса и болотистые равнины бедные деревушки и большие городища, слившись в один пестрый поток.

Угасы мчали нас с немыслимой скоростью навстречу новой жизни, бурной и яркой, как вырывающаяся из смертельной раны кровь. Ушли в небытие стыд предательства, сомнения и угрызения совести. Я забыл свое прошлое. Эти люди теперь были ближе мне, чем когда-то мои сородичи. Слишком многое мне пришлось пережить рядом с ними. И ближе всех мне был Бренн, смешавший со мной свое сознание, разделивший мое горе на двоих. Теперь, когда между нами больше не стояла женщина, ничто и никогда уже не сможет нас разлучить. Со мной рядом скакал на угасе прежний Бренн — непобедимый, суровый и безжалостный витязь Альбиона. Он снова стал угрюмым и неразговорчивым. Никогда больше мы не обмолвились ни словом о Морейн, ничем не выдал он прежней тоски. Лишь однажды, когда выбежали навстречу прибывшим воинам веселые няньки с маленьким мальчиком на руках, Бренн вдруг вытянул по-воробьиному шею и, раскрывая рот, словно выброшенная на берег рыба, начал судорожно глотать воздух и быстро ушел в дом. Тогда Гвидион запретил нянькам маленького принца выходить с ним в присутствии Бренна, и больше никогда я не обнаруживал на его каменном лице признаков этой слабости.

Бренн низко поклонился гордому королю, выпрямился, посмотрел ему в глаза. Белин не выдержал этого пристального взгляда, по старой привычке прикрыл веки, сощурившись:

— Приехал? Я сомневался, что ты примешь мое приглашение.

— Не приму? Разве, мой король, я давал тебе повод когда-нибудь сомневаться в моей преданности? — искренне спросил Бренн. — Все эти годы я ждал твоего приглашения и приехал по первому же зову, готовый, как прежде, верно служить своему брату и королю.

Белин был растроган, гордое выражение слетело с его лица, и он обнял брата, простив ему прошлое.

— Твои серые глаза, Бренн, стали почти белыми, — заметил король.

— Твои черные волосы, Белин, стали того же цвета, — с усмешкой ответил Бренн.

Оба брата погрустнели, внезапно осознав, как дороги и близки они друг другу, какой долгой была их разлука.

Несколько дней, которые мы провели в Думнонии, были потрачены на подготовку к походу. Воины радостно приветствовали своего вождя. Воодушевленные его присутствием, говорили друг другу:

— Ну, теперь все пойдет по-прежнему. Мы снова будем править Кельтикой.

Днем король водил Бренна по своей крепости, с гордостью демонстрировал новые постройки, советовался, как лучше укрепить и обезопасить стены, с уважением выслушивал ответы брата.

Вечера король и принц проводили в воспоминаниях о минувших битвах и победах, о разделенных на двоих опасностях. Сколько всего выпало им на долю, королю и его брату, как много радостей и утрат. Они вспомнили о том, как сражались однажды, спина к спине, окруженные врагами, без надежды на подмогу. Потом в памяти всплыл тот горький день, когда они хоронили отца, короля Дунваллона. И, вглядываясь в лица друг другу, каждый из них подумал про брата: «Как он похож на моего отца».

Бренн сидел за пиршественным столом в окружении вождей и воинов, произносил пылкие речи, от которых воспламенялся боевой дух его товарищей. За его здоровье был выпит не один кубок эля. Барды пели песни о подвигах славного вождя Медового Острова, принесшего своему королю множество побед. Король разглядывал лица людей, окружавших принца. Белин не чувствовал вокруг себя такого воодушевления, такой преданности, такой любви.