Рина Гиппиус - Цветы цвета неба (СИ)

А потом меня скрутила еще одна волна боли. Только на этот раз, казалось, что из меня вытягивают все жилы, снимают заживо кожу. На миг я открыла глаза, увидела отца, держащего на руках моего сыночка, которых судя по всему кричал, но я ничего не слышала. А через секунду потеряла сознание.

Пить, жутко хотелось пить. Но позвать кого‑то за водой я не могла. Во рту настолько пересохло, что не получалось издать ни одного звука кроме хрипения. С трудом разлепив глаза я осмотрелась. В углу комнаты стояла маленькая колыбель, которая там обосновалась еще месяц назад. Теперь в ней лежал мой малыш. Он спал. А рядом в кресле сидел отец и дремал.

Сил подняться не было, я смогла лишь только подняться чуть выше, и полулечь, опираясь на подушки. С такого положения сынулю рассмотреть мне не удавалось. Была видна только малюсенькая розовенькая ручка с крохотными пальчиками. С трудом удержав слезы радости, я перевела взгляд на отца.

Он, казалось, постарел лет на двадцать. Если раньше отец выглядел лет на сорок по человеческим меркам, то теперь не меньше шестидесяти. Лицо серое и осунувшееся, между бровей пролегла складка, под глазами темные круги и мешки. Неужели это я довела его до такого состояния? На глаза снова навернулись слезы.

Малыш захныкал. Отец тут же открыл глаза и склонился над ребенком. Взял его на руки и начал укачивать. Наконец он заметил, что я наблюдаю за ними.

— Ты пришла в себя, ну слава Рауду! — тихо произнес он. — Как ты себя чувствуешь?

Я попыталась было сказать, но голос опять не послушался меня, как будто я его сорвала. Поэтому я только пожала плечами. Отец все понял. Сначала он дал мне попить воды, а потом подошел ко мне и протянул сына. Мне стало страшно, смогу ли я его удержать ослабшими руками. Смогла. Аккуратно высвободила грудь. А малыш мой весьма проголодался.

Отец присел рядом на кровати и также, как и я, оперся на спинку.

— Тебе нельзя будет разговаривать неделю. Все‑таки сорвала голос. Ну еще бы, ты так кричала, — тихо сказал он. Я наконец оторвала взгляд от сына и посмотрела на отца. Вблизи стало заметно, что половина волос его теперь была седой. — Я не буду тебе рассказывать подробности. Скажу лишь, что нам пришлось отдать немало энергии как тебе, так и твоему сыну, чтобы он появился на свет. Но как видишь все обошлось. Правда шрам у тебя на животе свести не удалось. Ты не переживай, он почти не виден. А малыш у нас крепыш, — отец улыбнулся и погладил внука пальцем по щечке. — Ты уже придумала как его назовешь?

Я помотала головой. Никак не могла определиться, мне казалось, что никакое имя в полной мере не подойдет сыну. Я кивнула в сторону отца.

— Хочешь, чтобы я его назвал? — снова кивок. — Уверена? Ну что ж, вот ты старика в тупик загнала. Сейчас подумаю.

В тишине мы провели минут пять. Только доносилось тихое причмокивание сына.

— Надеюсь ты не против, если я назову внука именем своего отца? Пусть тогда будет Эймунд. Это имя означает счастье. Наше меленькое счастье, — отец снова погладил Эймунда по щечке. — Хватит ему уже. Много пока нельзя. Давай я положу его в кроватку. И тебе надо отдохнуть. Что мотаешь головой? Укладывайся давай и не спорь.

Эйма отец уложил в кроватку. Потом подошел снова ко мне. Я прошептала:

— Торгест?

— Он отсыпается в соседней комнате. Ему энергию восстанавливать надо. Это он в основном вас питал ею. Ладно, отдыхайте. Если что, дергай вот за эту веревочку. Там на конце колокольчик. А я пойду тоже отдохну.

Проснулась я от того, что Гест меня слегка дергал за плечо.

— Просыпайся, соня. Сына пора кормить.

Я кивнула и заняла удобное положение. Рыжик принес мне малыша. Стесняться уже Торгеста смыла не было, поэтому я спокойно приступила к кормлению сына. Гест только усмехнулся и пошел садиться в кресло.

Закинув руки за голову, а ноги на подоконник, он произнес:

— Лорд Магнир сказал, что вы малыша назвали Эймундом.

Я кивнула.

— Хорошее имя, мне нравится. Как ты себя чувствуешь? — спросил Рыжик.

Я неопределенно повела плечами. Состояние было каким‑то непонятным. Вроде ничего и не болело уже. Только слабость во всем теле и легкий туман в голове.

А Торгест был настолько бледен, что даже его веснушки немного померкли. Он задумчиво сидел и смотрел в окно. Чтобы привлечь его внимание, я с трудом, но дотянулась до стакана тумбочке и стукнула им по тумбочке. Гест повернулся и вопросительно посмотрел на меня.

— Тимеа? — прошептала я. Звук издать я не смогла, но по губам было понятно, что я имею ввиду.