Вера Чиркова - Западня

— Значит, вы специально отложили совет, чтобы я не торопился назначать своими советниками верных друзей? А вдруг позже кто-то из них, узнав о появившейся возможности перебраться через Граничные горы, захочет оставить свое место? Но как я сейчас объясню им свою нерешительность, ведь все они уверены, что достойнее и вернее помощников мне не найти? И это в самом деле так!

— Мы хотели предложить тебе намекнуть им на такую возможность и попросить подыскать на этот случай достойных заместителей, — предложил Ганти, и снова в словах друга герцогу почудилась недосказанность.

Однако разбираться в тонкостях прожженных интриганов Хатгерн решил позже, когда у него появится хоть немного свободного времени. Сейчас он думал о друзьях, ожидающих приглашения в кабинет, и о том, какие сомнения обжигают в этот момент их души. Слишком быстро переменились обстоятельства, чтобы у вчерашних узников успела окрепнуть уверенность в собственной безопасности.

— К вам ее милость, — доложил Тук и виновато улыбнулся.

— Впусти, — устало выдохнул Хатгерн и, откинувшись на спинку кресла, на минуту прикрыл глаза.

Матушка приходила каждый день, обычно к вечеру, и еще ни разу после разговора не уходила из кабинета самостоятельно.

И если в первые дни она старалась разбудить в герцоге жалость, но мгновенно вспыхивала лютой злобой, едва он начинал объяснять, что не в силах снять с нее заклятие, то в последние приходы пыталась выторговать как можно больше развлечений.

— Ваша милость! — В голосе Юнгильды льдинками звенела высокомерная вежливость. — У меня последняя просьба. Отправьте меня в мое имение, воздух столицы мне вреден.

— Как пожелаете, — так же холодно кивнул Хатгерн и крепче сжал губы, стараясь ничем не выдать горького разочарования.

Напрасно он семь дней подряд пытался объяснить ее светлости, почему сейчас во дворце нет ни приемов, ни балов и почему не было роскошных торжеств в честь победы над Юверсано. Да и новые советники герцога отметили свое внезапное назначение обычным обедом в малой столовой и не привели на него ни жен, ни невест, ни родственников.

— Поймите, матушка, это не наша победа. Нам ее подарили, а сами мы ничего не сделали. Наоборот, потеряли больше десятка стражников, пытавшихся удержать мост, несколько сожженных домов да вытоптанные захватчиками озими и виноградники.

Однако ее милость упорно не желала понимать, какое отношение какие-то дурацкие озими могут иметь к праздничному салюту и новому платью, которое ей как раз успели доделать придворные портнихи.

— Пусть мне упакуют все мои платья и драгоценности, — холодно объявила Юнгильда, но ее голос еле заметно дрогнул, и Хатгерн понял, о чем более всего пеклась его матушка.

Но спорить с нею не желал абсолютно, пусть возьмет все побрякушки, какие только захочет. Она пока не знает, что он еще три дня назад, после особенно тяжелого разговора с ее милостью, велел выставить из охотничьего поместья всех дармоедов. И кучу фрейлин, и музыкантов вместе с певцами и танцорами, а заодно и толпу разжиревших льстивых приживалок и дальних родственников. И вместе с ними всех слуг и всю охрану, кроме нескольких старых служанок да лекаря, которого когда-то приставил к Юнгильде муж.

— Еще сундуки… — попыталась произнести герцогиня и резко смолкла, ощутив начало действия проклятого заклятия.

— Все сундуки, которые стоят в ваших покоях, упакуют немедленно, — сделал вид, что не понял ее, Харн. — Когда желаете отправиться?

— Немедленно! — с яростью рыкнула ее милость и рухнула в кресло, возле которого очень предусмотрительно остановилась, войдя в кабинет.

— Тук, — не успел произнести герцог, как возникший возле кресла вихрь подхватил спящую герцогиню и утащил в ее покои.

Харн точно знал — теперь ему можно более ни о чем не волноваться. Ее милость уложат в карету и под присмотром верной горничной обложат подушками и меховыми одеялами, а сундуки упакуют, погрузят в багажные ящики и надежно привяжут. И проснется она уже в поместье, в своей постели.

И можно не сомневаться — будет проклинать его еще не один год, даже не заподозрив, что все эти дни своими собственными руками по одному корешку вырывала из его сердца преданную сыновью любовь.

— Как сегодня дела? — разглядывая влетевших в окно фей, деликатно осведомилась Таэльмина и замерла в ожидании новостей.

Как она успела выяснить еще несколько дней назад, феи всего один день позволили себе понежиться на солнышке и то не стали создавать ни летучих полянок, ни облачных ковров. Просто лежали на верхней открытой площадке самой высокой башни своего дворца, собирая живительную энергию.