Ник Перумов - Тёрн

— Даже если и не слышала, что с того? Думаешь, испугаюсь, на коленках к тебе поползу за защитой?! Не на такую напал!

— Знаю, что не поползёшь. Но и целый век на перевале ты не просидишь, хотя леса здесь и прекрасны, и чисты.

— Забыл, кто я, дхусс? — последовало высокомерное.

— Нет, не забыл. Надеюсь, что ты тоже вспомнишь, кем была, — подававшей такие надежды чародейкой своего народа, а вовсе не запуганной до полусмерти беглянкой, готовой хоть двести лет скрываться по чащам и буеракам, лишь бы не попасться на глаза добытчицам Некрополиса!

— Откуда тебе знать, какие надежды я подавала?!

— За простой сидхой Мастера Смерти не стали бы охотиться, рискуя весьма возможными осложнениями с державой Навсинай.

Нэисс зашипела. Янтарные глаза вспыхнули, когти сами собой показали острия.

— Я ручаюсь, что далеко ты не уйдёшь. Ещё три дня пути, и начнётся спуск к Гиалмарским равнинам. Если у тебя в голове нет никакого разумного плана, то нам лучше держаться вместе.

— К воронам тебя, дхусс-всезнайка, — прошипела Нэисс. — Не пойму, чего ради я до сих пор с тобой толкую. С тобой, кто лечит некромансовскую тварь! Да любой мой сородич тебе бы башку за такое снёс и не промедлил!

— Может, он и попытался б снести, — Тёрн усмехнулся, повёл могучими плечами. — Что ж, истиннорождённая, на всё твоя вольная воля. Иди, куда сердце велит. Но прежде рассуди…

— Чего тут рассуждать?! Ты помогаешь Гончей — значит, с нею заодно! Может, ты таки некрополисовый подручный?

— Ага, хорош подручный — дал тебе выспаться, вместо того чтобы спалить твою лозу, связать, одурманить и преспокойно потащить в тот самый Некрополис, получать заслуженную награду.

— Может, ты шпионишь!

— Н-да. Нет, я не спорю, это, конечно, блистательный замысел — сознательно дать тебе бежать, поставив в сопровождающие молодую и неопытную Гончую, а следом отправить бывалого соглядатая… Но, хвала всем богам, настоящим или вымышленным, наши славные некроманты на такое не способны. Иначе они бы уже подмяли под себя весь континент.

— Хватит, — отрезала Нэисс. — Дальше у каждого своя дорога. Ты, раз уж неможется, оставайся и милуйся со своей зомбячкой, а я пошла. Дорога дальняя. У меня остался один должок — там, в Навсинае.

— Счастливого пути, Нэисс, но мне кажется — ты совершаешь ошибку.

— Как-нибудь сама разберусь, — надменно бросила сидха, не поворачивая головы. — За свои ошибки привыкла сама отвечать.

— Что ж, удачи, — Тёрн отвернулся.

Нэисс с гордо поднятой головой зашагала прочь. Одно движение, другое — и она уже скрылась из виду, мгновенно растворившись за серебристыми колючими занавесами.

Дхусс тяжело вздохнул. Некоторое время смотрел вслед исчезнувшей девушке, качал головой, что-то бормотал себе под нос. Потом решительно встряхнулся, словно намокший пёс (злые языки выводили происхождение дхуссов от сторожевых собак древних богов, тех самых Семи Зверей). И — повернулся к Гончей.

Та словно только и ждала этого момента. Антрацитовые глаза раскрылись.

— Проснулась? — улыбнулся ей Тёрн. — Ну, как ты после вчерашнего? Я вытащил все иглы, следы могут ныть ещё дней пять-шесть, но если правда то, что болтают о Гончих Некрополиса, то ничего болеть уже не должно. На, попей, — он протянул снятую с пояса деревянную флягу — наверное, единственную имевшуюся у него вещь, кроме длинного боевого посоха.

Тонкие бледные пальцы осторожно протянулись вперёд. Обхватили флягу. И почти что вырвали её из руки дхусса. Гончая припала к горлышку, словно во рту её не было ни капли уже невесть сколько дней.

— А… ы… ох…

— Пей-пей. Здесь добрая вода. Особенно после той дряни, чем потчуют в Некрополисе.

Гончая наконец оторвалась от фляги. По точёному острому подбородку с ямочкой стекали прозрачные капли. Чёрные глаза уставились на спасителя.

— Спасибо, — теперь она. говорила чисто и твёрдо, как северянка с побережья моря Тысячи Бухт. — Спасибо тебе, незнакомец. Моя жизнь стоит немногого, но всё-таки…

Девушка сделала неуловимое, расплывающееся, почти неразличимое глазом движение. Из обоих рукавов серой куртки выскочило по игольчатому лезвию длинной в ладонь.

— Благодарю за спасение и прошу направить путь мой, — клинки скрестились, а сама она опустилась на одно колено и склонила голову.

— Встань, Гончая. Кстати, сказала б, как тебя зовут по-настоящему. Или тебя продали такой маленькой, что уже и не помнишь?

Угольно-чёрные глаза запылали ничуть не слабее янтарных.